Амнистия

– Вот, этот в самую точку, – Локтев показал пальцем на фотографию Кислюка. – Наш человек.

– По-моему, этот как раз не годится. Я его карточку так взял, в нагрузку. Не морда, а шайба. И фамилия корявая – Кислюк.

– Зато физкультурный институт закончил, – защитил Кислюка Локтев. – Дважды выигрывал спартакиады. Серебряный призер. И фамилия ничего, подходящая. Звучит даже.

Локтев переписал в блокнот адрес и телефон Кислюка и показал пальцем на стол пресс-секретаря, посередине которого лежала толстая стопка гостевых приглашений на чемпионат Москвы по бодибилдингу.

– Я в твое отсутствие полюбопытствовал, что за приглашения, – сказал Локтев. – Можешь дать парочку?

– Это можно. Среди качков вы наверняка найдете себе подходящих героев.

Пресс– секретарь презрительно усмехнулся, давая понять, что бодибилдинг он за спорт не считает. Он отвернулся к столу, взял два приглашения, сложил их пополам, нашел парочку фирменных конвертов.

Пока пресс-секретарь возился с приглашениями, Локтев ногтями пальцев ухватил за краешек фотографии Кислюка, острожно потянул её наверх. Карточка, прихваченная каплей сохлого конторского клея, легко отошла от картона. Локтев спрятал фото в карман рубашки, учетную карточку Кислюка сунул с середину стопки.

Сазонов обернулся, протянул Локтеву два приглашения в синих фирменных конвертах и на прощание пожелал творческих успехов. Локтев застегнул папку и положил на стол сто долларов. Сазонов почувствовал себя бессовестно обманутым. Он обиделся, даже перешел на «вы».

– Вы же обещали триста.

Локтев заупрямился и тоже перешел на «вы».

– А вы обещали, что найдете мне десяток кандидатов, не меньше. Десяток. А я нашли только четверых. Да и те слова доброго не стоят. О таких бугаях не очерки писать, их в колхоз отправлять надо. Вместо лошадей навоз на них возить.

Локтев сухо откланялся и ушел.

Сазонов, оставшись один в кабинете, сунул деньги в кошелек. Он погрустил пару минут, но утешил себя тем, что день сегодня пустой, а сотня – хороший гонорар за два часа не слишком хлопотной работы.

Глава девятнадцатая

Локтев, томимый тревожным предчувствием, пришел на Ленинградский вокзал раньше времени. До прибытия поезда «Санкт-Петербург – Москва» оставалось ещё добрых полчаса.

Он послонялся взад-вперед по мокрому перрону, замерз, промок и отправился в вокзальный буфет. Там он съел эклер с кремом, напоминающим маргарин, выпил стакан обжигающего кофе, пахнувшего овсом и пережаренными желудями.

Локтев, надвинув на лоб козырек бейсбольной шапочки, стоял у круглого пластикового столика, осматривал через мокрую витрину панораму вокзала и мучился неизвестностью. На стекло летели дождевые брызги, по громкоговорителю объявили, что поезд задерживался на четверть часа. И Локтев, поставив перед собой ещё один стакан желудевого напитка, успокаивал себя тем, что после вчерашнего неожиданно удачного визита в Госкомспорт его страдания, наконец, подходят к закономерному финалу. Сегодня вечером он встретится с Руденко и выложит ему все, что знает. Опер начнет действовать.

Штангиста Кислюка прихватят тепленьким. Возможно, это произойдет уже сегодня ли завтра. И веревочка потянется к Тарасову.

А Локтев… Что ж, он получит свободу и умоет руки. Все складывается прекрасно, как нельзя лучше. Блестяще все складывается. Так и будет. Будет именно так, а не иначе. Но в собственные прогнозы почему-то верилось с трудом.

Какой– то червяк грыз сердце, тревожил душу, оставляя на её дне темную поганую труху. У Смирновой неприятности. Какие именно неприятности? Какие неприятности могут быть у проводницы поезда? Почему об этих неприятностях Тарасов сообщает ему, Локтеву?

Вот, наконец, объявили, что поезд «Санкт-Петербург – Москва» прибыл на четвертую платформу. Локтев спустился вниз, ещё несколько минут постоял под козырьком, ожидая, когда схлынет людская волна. Когда поток пассажиров заметно поредел, он вышел из-под навеса под мелкий дождь, прошагал до конца перрона, пока в хвосте поезда не нашел двенадцатый вагон.

Молодая проводница с веселым улыбчивым лицом, усеянным крупными веснушками, топталась возле вагона, помогая старушке выносить сумки и разборную детскую кроватку. Когда проводница освободилась, Локтев шагнул вперед:

– Здравствуйте. Мне нужно поговорить с одной женщиной. Ее неделю назад перевели на этот поезд, в этот вагон.