Звонок другу

— У-у, бля, козел чертов, — прошептал Килла. — Придурок. Все-таки попал.

— Что-что? — не понял отец.

— Ничего. Хорошо, что эта бодяга кончилась.

Владимир Николаевич и Леха спустились медленно, потому что теперь спешить было некуда.

— Ну, мне пора, — сказал Леха. — Я тут и так загостился. Совсем задубел в этой будке. Вы уж тут сами с кабаном… И мой дружбан ждет лекарства.

— Валяй, иди, — сказал отец. — Там три волчьих шкуры висят в сарае. Может, захватишь с собой? Дяде Мише передашь?

— Передам, — кивнул Леха.

Уже стемнело. Леха стоял перед отцом, почему-то казалось, что теперь они увидятся не скоро, а какие-то важные слова, возможно, самые главные слова, так и не сказаны. Но что это за слова?

— Бать, а правда, что кабаны видят все в черно-белом цвете? Я где-то слышал об этом.

— Не знаю, сынок.

Отец шагнул к Лехе, обнял его за плечи, прижался к его щеке своей небритой щекой.

— Ты там смотри, — сказал он. — Поосторожней, Леша. Время сейчас такое. Страшное.

Он хотел еще что-то добавить, но промолчал, словно пробку проглотил и та застряла в горле. Леха резко повернулся и зашагал обратно. Ему стало жалко отца. Скоро батя отправится вслед за ним, подгонит снегоход, дотянет добычу до базы. До ночи будет свежевать кабана, рубить тушу, потом вмажет с этим жлобом Зотовым. И, если повезет, продаст ему чучело волка.

Леха шагал по тропинке, которая едва угадывалась в темноте, и думал, что батя прожил тяжелую неинтересную жизнь. Наверное, недаром мать называла Владимира Николаевича полным неудачником, жизненным банкротом. И еще как-то… Вспоминать не хочется. И теперь батя мечтает, чтобы Леха пошел по его стопам. Остался в этой дыре и со временем дослужился аж до егеря. Научился выделывать шкуры, прикармливать кабанов, жрал за одним столом с заезжими придурками, если позовут.

За спиной раздались два выстрела. Это Зотов добил полумертвого кабана, пальнув ему в ухо.

Глава вторая

Костян спустился в полуподвальную закусочную «Рассвет», затерявшуюся в лабиринте сретенских переулков. Взял овощной салат, тушеное мясо и компот из сухофруктов. Кормили в забегаловке не то чтобы вкусно и цены держали высокие, но точка пользовалась доброй репутацией. Сюда, в этот грязноватый полуподвал, не заглядывали ни жулики, ни бандиты. Опера и менты в форме тоже не часто заходили, место не очень хлебное. Поэтому здесь всегда можно было спокойно побазарить на любые темы, не опасаясь соглядатаев или прослушки.

Было жарко, пахло табачным дымом и хлоркой. Кирилл, с которым Кот назначил встречу ровно в полдень, сидел за дальним столиком в темном углу. Он махнул ладонью, мол, я здесь.

— Здорово, пострадавший, — сказал Кирилл, но руки не протянул. Расстегнул пуговицы утепленного плаща и вытер губы салфеткой. — Как самочувствие?

Глянув на физиономию Кота, он с кислым видом принялся ковырять вилкой тресковые биточки и серое картофельное пюре, похожее на густо заваренный клейстер. Предстоящий разговор, эта встреча с Котом, видимо, не прибавляли менту жизненного оптимизма.

— Голова временами кружится, — ответил Кот. — А так ничего, почти нормально. Если не обращать внимания на кровь в моче.

— Ты вытянул счастливый билет, — Кирилл пригладил пятерней зачесанные назад русые волосы. — Все могло кончиться плохо, пулей. Глотова обнаружил в подземном гараже патрульный наряд всего через четверть часа, как позвонили в местную ментовку. Удивляюсь, как ты в таком состоянии за это время выбрался оттуда на своих ногах.

— Дружбан помог, нас было двое. Сам бы я даже не поднялся.

За соседним столиком ханыги кроили бутылку белой. Процесс был в самом разгаре. Посередине стола на тарелке истекала жирком копченая скумбрия, таял плавленый сырок, освобожденный от фольги и уже разрезанный на три части. Седой мужик в мешковатой куртке неторопливо, со знанием дела разбанковывал водку в пластиковые стаканчики. Две пары глаз неотрывно следили за манипуляциями с бутылкой. Мужики, глотая слюнки, предвкушали скорое облегчение от головной боли.

— Ша, — сказал один из собутыльников. — На второй заход оставь.

Кот откашлялся в кулак:

— Ну, ты что-нибудь накопал?

— Все расскажу. Но сначала хочу, чтобы ты понял одну очень важную для меня штуку. Не ввязывайся в это дело. Забудь. Этим ты поможешь и себе, и мне.

— В каком смысле: помогу тебе?

Костян, почувствовав приступ аппетита, попробовал разорвать зубами кусок жилистого мяса, но корова, из которой настрогали бифштексов, кажется, умерла от старости. Ножей, даже тупых, в этом заведении посетителям не выдавали. Видимо, из соображений безопасности.