Том 4. Начало конца комедии

Образное мышление, которым я с детства гордился, так как с детства цифры представлялись мне, например, яблоками или — в самом худшем случае — спичками, а не абстрактными единицами, двойками, тройками, так вот образное мышление мое перестало быть образным.

И каждой фиброй своего существа я ощутил необходимость не бежать от науки, а наоборот. Я решил отдаться ей с такой полнотой, как если бы она была мужчина, а я женщина. Ведь всем известно, что если какая-нибудь нелюбимая женщина обратит на человека внимание и настойчиво начинает искать случая ему отдаться, и не просто отдаться, а навсегда вверить себя ему, то человек рано или поздно, но находит способ, случай, путь, лазейку, чтобы удрать. И, как говорится, удрать с концами. Вот этот вариант я и избираю. На ваших глазах я буду отдаваться науке в расчете на то, что она оттолкнет меня, выпустит обратно на свободу, в беспечность и цельность образного познания мира, где резвятся с лирами в руках ангелы, где рыбы носят шляпы, где люди любят друг друга только потому, что им нравится любить друг друга, и где цветы цветут не по законам межвидовой или внутривидовой борьбы, а просто потому, что им, цветам, нравится носить яркие и нежные одежды.

Слезы облегчают горести женщин и детей. Поэзия, описывающая страдание, утешает автора-поэта. Я, описывая свой страх перед рациональным, попытаюсь избавиться от него. И я знаю из науки, что отрицательные эмоции ослабнут, когда я доберусь до конца этого сочинения. И называется это «разряжением тягостного переживания». Народу и без всякой науки известно испокон века: «Поплачь — будет легче». Женщины живут дольше мужчин и потому, что легче плачут, быстрее разряжают отрицательное эмоциональное возбуждение через слезы, обмороки и истерики — «управляемые компоненты эмоций».

В благородной, прозрачной слезе, повисшей на реснице мадонны Рафаэля, есть не только соль, то есть натрий-хлор, но и избыток адреналина, от которого таким поэтическим способом избавляется организм мадонны.

Итак, меня ожидала зимняя Сибирь и привычный жанр путевых заметок.

Небольшой антракт, или несколько советов авторам путевой прозы

Принимаясь за путевое сочинение, необходимо заранее поднакопить запас смелости, который позволит соединять вещи несовместимые. Например, воспоминания о первой любви с заметками о поведении акулы, когда последней вспарывают на палубе брюхо. Мужество такого рода выработать в себе не так просто, как кажется на первый взгляд.

Мужество такого рода принято называть ассоциативным мышлением. Иногда его определяют как безмятежность в мыслях.

Совершенно не обязательно знать, зачем и почему ты валишь в одну кучу далекие друг от друга вещи. Главное — вали их. И твердо верь, что потом, уже по ходу дела выяснится, к чему такое сваливание приведет.

Как-то, проплывая мимо острова Альбатрос, я вспомнил, что баскетбольная команда на судне носит такое название, потом отметил, что альбатрос — птица, лишенная возможности взлетать с воды. В результате получилась просто отличная глава о том, что баскетбольная команда летать не может.

Несколько раз мне придется настойчиво подчеркивать важность всевозможных знаний, получаемых со стороны. Помни: даже обрывок газеты, попавший в руки, может украсить твой интеллектуальный облик широтой энциклопедичности. Не только газета, но и короткая запись где-нибудь на стенке в местах общего пользования иногда дает сильный толчок воображению. Так было со мной в Лондоне…

Если же попадется на глаза мысль большого ученого или философа, тоже не бросай ее на ветер. Сразу отыщи в своих писаниях самые плоские и скучные эпизоды, — а отыскать их не так трудно, как ты думаешь, — и посмотри на них под углом чужой мысли. Затем введи ее в текст, но не грубо. Сделай это нежно. И, к твоему удивлению, плоские места вдруг станут возвышенными.

Имени мыслителя сообщать не следует — большое количество имен и ссылок отвлекает и утомляет читателя. Претензий мыслителя можешь не ожидать, даже если он жив. Во-первых, он твою книгу читать не будет, ибо, как гласит латинская мудрость: aquila non capit muscas, что может переводиться так: «Значительные люди не занимаются пустяками». Во-вторых, если какой-нибудь подлец настучит мыслителю, то мыслитель ничего поделать не сможет, так как рассмотрение чего-либо под чужим углом не плагиат, а один из видов эрудиции. Однако ia следует забывать, что может найтись тип, который побывал там, aae и ты. Дальнейший спор между вами в широкой прессе о мелких неточностях этнографии хотя и рекламирует обоих, но все-таки действует на нервы. Твердо знай, что на Руси со времен святого Андрея бесконечно переименовывают и по-разному пишут названия не только отечественных географических пунктов, но и все другие. Назови, например, Сингапур «Си-НГ-Пу-Ром» и тебе сам черт не брат, ибо в Си-НГ-Пу-Ре никто, кроме тебя, не был.