Я – инквизитор

«Смирись!» – одернул себя отец Егорий.

И, чтобы отвлечься, попытался вспомнить с точностью ту, трехмесячной давности, беседу за накрытым столом.

Глава третья

– Недурно ты устроился,– заметил отец Егорий, оглядывая полки стеллажа.– Неужто подлинное? – Он взял коричневый потертый фолиант с золотой косичкой-закладкой и таким же золоченым обрезом.– И впрямь подлинное! С удовольствием поглядел бы! – И вопросительно взглянул на хозяина.

– Не забыл, значит, эллинское письмо в своей тьмутаракании! – засмеялся отец Серафим.– Голоден с дороги?

– Не без того.

– Потерпи, матушка сейчас накроет. А книгу читай. Да только не обессудь – с собой не дам. Дорогая. И не ценой, сам понимаешь! Бери, брат, что хочешь.– Хозяин махнул рукой вдоль застекленных полок.– Здесь у меня – нерусские, наши-то – в кабинете. А кстати – взгляни!

И положил на колени Игоря Саввича большую книгу в блестящей цветной обложке. На обложке был нарисован Моисей с воздетым посохом, высекающий воду из скалы, а поверху надпись по-английски: «Мир Библии. Том четвертый».

Отец Егорий полистал, иногда задерживаясь на тексте, потом отложил, покачав головой.

– Картинки-то правильные, утварь там, сандалии, одежда,– сказал он.– Да слова какие-то… пресные!

– Может быть,– согласился отец Серафим.—

Я по-английски – не очень, со словарем. Но не в словах дело. Слова нужные найдем. Рисунки посмотри: вот где дело! Полиграфия какая, а? Вот подумываем в митрополии для наших детишек что-нибудь подобное издать, как средства отыщем.

Вошла жена отца Серафима, принялась накрывать на стол. Хозяин посмотрел на нее с удовольствием, подмигнул Игорю Саввичу:

– Машенька-то моя все хорошеет, верно?

– Что ни год – краше,– поддержал отец Егорий старую их игру.

– Да ну вас! – фыркнула Мария Глебовна.– Шли бы лучше руки мыть!

Игорю Саввичу сразу стало тепло. Не виделись они с отцом Серафимом более пяти лет. Переписывались, правда, регулярно, с праздниками друг друга поздравляли, но жизнь у обоих разная была.

И дело не в том, что один к «белому», а другой к «черному» духовенству относился, а в том, что отец Серафим здесь, в Петербурге. И Академию закончил, и карьера складывается будьте-нате, а отец Егорий – почти пять часов лету на восток. Зато сам делами церковными ведает, без вечного присмотру, без интриг столичных. И уважаем паствой не по чину, а по служению.

– Прошу, брат Егорий! – Хозяин сделал приглашающий жест.– Хоть не со своего огорода, а пища хорошая.

– Не слыхал я, чтоб икра осетровая на огороде родилась,– усмехнулся Игорь Саввич.– Молитву – сам? Или мне доверишь?

– Куда мне до твоего баса,– улыбнулся отец Серафим.

Игорь Саввич подождал, пока Мария Глебовна зажжет свечу, потом прочел вдумчиво:

– Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою и исполняеши всякое животное благоволения.

– Аминь! – разом отозвались хозяева, и Мария Глебовна тотчас принялась накладывать гостю салат.

– Завтра,– сказал отец Серафим,– и водочки попьем. Сегодня воздержимся.

– Да я теперь не любитель,– пробасил отец Егорий.– А вкусно! И как ты, брат, с такой хозяйкой не растолстел, аки братия наша старшая?

– Ты кушай, кушай,– напутствовал отец Серафим, пропуская мимо ушей последние слова гостя.– Ты большой, тебе хорошо кушать требуется, чтоб здоровый был. Ты нам здоровый нужен, брат Егорий!

– Кому – нам? – поинтересовался Игорь Саввич.

– Церкви нашей православной. Наслышаны о твоих делах!

– Что еще за дела такие особые? – удивился отец Егорий. Так удивился, что даже есть перестал.

– Ну, не скромничай! – улыбнулся хозяин.– Знаем! Знаем, что ты из своего прихода за неполных десять лет сотворил!

– Сотворил? – Отец Егорий хмыкнул.– Ну да, паства у меня добрая, верующая. И щедрая по мере возможностей. И власти – с пониманием, достойные христиане. Но ведь и город наш невелик. Не столица! – И ухмыльнулся в бороду.– А мне нравится!

– Было время, ты сие назначение как опалу воспринял,– заметил отец Серафим не без лукавства.

– Дурак был,– спокойно ответил Игорь Саввич.– Думал: здесь надобен, а в глуши пропаду без толку. Был грех, каюсь.

– Кабы не нрав твой непримиримый, по-иному бы обошлось,– сказал отец Серафим.– Незаурядный ты человек, брат Егорий, Богом отмеченный. Бог о тебе и позаботился, видишь? Все к лучшему обернулось. Однако ж,– отец Серафим подождал, пока удастся встретиться с гостем глазами,– теперь ты нам здесь нужен, брат Егорий.