Кулак обезьяны

Тем не менее эта, на первый взгляд, вполне невинная история закончилась для Максима Печерникова самым печальным образом — его лишили лицензии частного детектива, вменив нарушение сразу нескольких федеральных законов. Максим пытался сопротивляться, но все оказалось бесполезно — его безжалостно выкинули из бизнеса. Еще и пригрозили — скажи спасибо, что не посадили. Позже прежние сослуживцы Максима намекнули — это, мол, была подстава, которую организовал один из бывших милицейских начальников. Видимо, ту скандальную историю Печерникову не простили.

Максим оказался без работы и без ясных перспектив на будущее. Деньги таяли катастрофически быстро, жена Марина ежедневно закатывала ему истерики, упрекая в бездеятельности. В итоге Печерников впал в жестокую депрессию, стал много пить и, казалось, вообще махнул на все рукой. Тогда прагматичная Марина подала на развод, а бывшему супругу предложила выметаться из ее квартиры. Когда растерявшийся Максим сказал, что выметаться ему некуда, Марина, со свойственной всем бывшим супругам безжалостностью заявила, что это его проблемы. Она попыталась оттяпать и любимый «Ленд Ровер» мужа, но тут Максим буквально встал на дыбы, и Марина отступила.

Пришлось семейству Печерниковых собираться и решать, как поступить в данной ситуации, что делать дальше. Перебрали все возможные, увы, немногочисленные варианты. Папа и мама настаивали, чтобы сын, пока все не утрясется, пожил у них. Но в итоге самый приемлемый вариант предложила бабушка Максима, Лидия Сергеевна, обладательница маленькой однокомнатной квартирки на Сиреневом бульваре.

— Я на днях уезжаю на дачу, пора к сезону готовиться. Вернусь не раньше октября — ноября. Пусть малыш живет у меня, — заявила она, ласково глядя на единственного, горячо любимого внука.

Малыш, которому она едва доставала макушкой до локтя, с облегчением вздохнул — это действительно был выход из положения. Временный, но все же…

— А дальше посмотрим, — оптимистично продолжила Лидия Сергеевна. — Может, вообще переселюсь в деревню. Вот и Виолетта меня поддерживает — она сторонник здорового образа жизни и считает, что большой город разрушает человека, а из Москвы и вовсе удирать надо. Чем дальше, тем лучше.

— Это Виолетта Никодимовна, соседка твоя? — уточнил Печерников-старший и покачал головой. — Бедовая тетка. Не женщина — ураган.

— Ага, — кивнула Лидия Сергеевна. — Так что будем считать вопрос решенным. А тебе, мой дорогой, — обратилась она непосредственно к внуку, — уже пора поумнеть. В следующий раз выбирай себе спутницу жизни такую, чтобы не бросила тебя в трудную минуту. Оглянись — вокруг много достойных женщин. Надеюсь, смена обстановки подвигнет тебя к каким-нибудь правильным поступкам.

— Я постараюсь, — выдавил из себя Максим, мгновенно догадавшись, куда гнет бабушка.

Марина, жена Максима, теперь уже бывшая, всегда вызывала у нее стойкую идиосинкразию. Лидия Сергеевна искренне полагала, что единственный внук достоин лучшей участи. Поэтому у нее на примете постоянно находились какие-то дамы, с которыми она под разными предлогами пыталась Максима познакомить.

Эти брачные инициативы иногда раздражали Печерникова, но чаще веселили. Бабушкиных протеже он про себя именовал абитуриентками и, чтобы девицы не питали напрасных иллюзий, ускользал от прямых контактов. Последней абитуриенткой была некая Кристина — внучка бабушкиной соседки по дому.

— Красивая, умная, очень активная, — не жалея эпитетов, наступала Лидия Сергеевна, пытаясь заинтересовать внука. — Спортом занимается, рисует.

— Ну и что? — вяло оборонялся Максим, больше озабоченный текущими семейными проблемами. — Я, бабушка, вообще-то женат, у меня ребенок.

— А я что-нибудь говорю? Просто познакомишься с интересным человеком. Расширишь круг общения. К тому же Кристина из хорошей семьи.

— Это еще ни о чем не говорит, — заметил Печерников. — Мне на службе попадались такие экземпляры! Папа-мама профессора и академики, а по деткам каторга плачет.

— Федор Михайлович Достоевский был каторжанином, — отчеканила Лидия Сергеевна. — А потом стал гениальным писателем!

— При чем тут Достоевский? — удивился Максим. — Я совсем о другом…

— И я — о другом. Ты не прав, происхождение очень важно для формирования личности.

— Ну, что там еще за происхождение? Она что, принцесса Монако?