Белый Клинок

Ни воинов, ни стражников среди прохожих не попадалось.

«Война? – подумал Нил.– Вероятнее всего!»

Причем именно война, а не беспорядки.

«Омбам? Хурида? Нет, скорее, Хурида!» – решил Нил, вспомнив, что видел на фарангском рейде шесть боевых кораблей, спокойно стоящих со спущенными парусами.

Впереди Нил заметил столб, к которому была прикреплена помеченная алым бумага. Из нее явствовало, что все имеющие оружие обязаны доставить его к казармам гарнизона, где получат за него достойную цену. Сообщение подписал начальник гарнизона Ганг в тринадцатый день последнего месяца лета. Чернила еще не успели выгореть. Значит, Нил провел в Саркофаге около года.

«Однако!» – подумал великан.

Вряд ли его друзья сейчас в Урнгуре. Скорее всего, Эрд и отец уже дома. А Санти? Возможно, он тоже уехал в Империю?

В Фаранге Нила никто не ждал. Кроме, может быть, Теллы. При мысли о ней Нил улыбнулся. Однако не худо бы выяснить, что происходит в стране.

Нил поступил просто: остановился у первой попавшейся харчевни, передал парда слуге и потребовал вина. И побольше!

Спустя пару минут он уже был в приятельских отношениях с двумя моряками преклонных лет, которые цедили кислое вино и жаждали поучить кого-нибудь уму-разуму. Например, этого здоровенного юнца.

Так великан узнал, что в стране – бунт. Великий Анган помер. Красноглазых крошат почем зря. А подлые южане задумали погубить Освободителя!

Нил не стал выспрашивать, кто такой – Освободитель. Узнает со временем.

Доблестные моряки, тряся кружками, сжатыми в высохших старческих руках, уверяли его, что никогда Страж Севера не поддастся блудливому вонючему Сарбуру. Освободитель растопчет южан, как крыс, соххоггоев больше не будет, а Великим Анганом станет настоящий конгай! (Глаза закатываются, а указательные пальцы вздымаются вверх!) Настоящий конгай! И все будет как нельзя лучше. Дело лишь за тем, чтобы приструнить нахальных южан.

Нил вежливо распрощался со стариками, взгромоздился на парда и поехал в сторону порта. Если у него и найдутся друзья, то скорее всего – там. Кроме того, в порту всегда самые свежие новости.

Так же неторопливо Нил доехал до гавани, оставил зверя в платном стойле и вразвалочку зашагал вдоль причалов.

Ему не пришлось искать долго. Шагов через двести Нил углядел знакомые очертания «Светоча Фуа». Корабль Хихарры, блестя свежевыкрашенными бортами, покачивался у пирса.

Нил прошествовал к трапу, отодвигая руками снующих носильщиков, окликнул вахтенного.

Хотя внешность Нила и изменилась к лучшему, матрос сразу узнал великана.

Широко улыбаясь, он перевесился через борт и сообщил, что ни хозяина, ни сына его на корабле сейчас нет. Флон ушел воевать с южанами, а старый Хихарра наверняка хлещет вино в «Бездонном Кувшине»!

– А почему не в «Дохлой Рыбине»? – осведомился Нил.

– А! – моряк махнул рукой.– Сгорела! Еще осенью сгорела!

– И где же этот «Бездонный кувшин»? – поинтересовался великан.

– Там! Тебе всякий покажет!

И Нил, поглядывая поверх голов бездельников, толпящихся у причалов, двинулся дальше.

Но не прошел и полусотни шагов, как чьи-то лапищи обхватили его талию и знакомый бас прорычал:

– Ха! Брат Нилон! Кусай меня в задницу! Вернулся!

Хихарра почти не изменился. Разве что брюхо стало на пару кружек вместительнее, а нос – если такое возможно – краснее.

– Здорово, брат! – Спутник Хихарры протянул Нилу ладонь.

Нил узнал одного из своих «кровных братьев», капитана Онкронка, прозванного «Рубец» за оставленный омбамским топором – от виска до подбородка – шрам.

– Ну, брат! Рад тебя видеть! Ох, рад! – зарокотал Хихарра, снизу вверх глядя на Нила.– Хей-мей! Ну, как Урнгур? – и, не давая вставить ни единого слова.– А к нам, вишь, Урнгур сам пришел, кусай меня в задницу! Вот этот акулан говорил,– Хихарра ткнул пальцем в сторону Онкронка,– у Освободителя чуть ли не тысяча урнгурских солдат, кусай меня в задницу! Брат! Мы тут в храм богини собрались, да богиня подождет! Сколько раз мы ее ждали, разок и нас подождет, верно, Рубец? – и расхохотался. А потом с новым пылом принялся трясти руку Нила.

– Брат! Такая встреча! Рубец! Меняем курс! В «Кувшин»!

Капитан Онкронк возражать не стал, и все трое двинулись в трактир.

Там было полно народа и воздух гудел от десятков голосов.

– Тих-ха! – рявкнул Хихарра, вваливаясь внутрь.– Мой кровный братишка приехал! Ставлю всем, кусай меня в задницу!