Том 7. Эхо

Мне вас жаль, товарищ Рыжков. Я вас по телевизору видела. Вы мне больше всех других членов Сената понравились. У меня было такое впечатление, что это вы закончили юрфак МГУ и писали стихи, разгуливая по музеям и выставкам. А не кто-то другой. На данный момент вы являетесь формально главой государства. Может, вы справитесь с Чебриковым? Я уж не знаю, кого выбрать среди обширного коллективного разума. Уж не написать ли вам письмо. Может, хоть Верховный Совет получает письма лично, без цензуры КГБ?

А толку-то, товарищ Рыжков? Все равно Верховный Совет ничего без нашего дорогого премьера не решит. И в пику ему не решит. И даже не согласен будет, а согласится. Какой же у нас там коллективный разум? Все решает Чебриков.

Главный агент все такси к моему дому подгоняет. Чего он ждет, не знаю. Что я его испугаюсь? А я никак не могу понять, почему я должна бояться. У меня мать все тамбовские песенки напевала: «Не боюсь никого, кроме Бога одного». А дети всегда будут впереди родителей.

О. В

Май 1987 года.

Господи правый, великий и всемогущий! Да будет воля твоя, конечно. Господи, но когда же она все-таки будет? Что ты делаешь со страной своей православной? Неужели, Господи, ты можешь смотреть спокойно, как пытается она дать ростки, бьется к солнцу, даже цветы старается подарить поутру, а потом все сминает грубый сапог солдафона или ржавая кирка бесполезного человека? И опять пытается она вырасти, потому что нет конца стремлению к жизни на этой земле. И опять ее мнут сапогами и кулаками. И нет конца этому безумию, Господи. Что же, Господи, не жалел лучших людей страны этой? Или они тебе не нужны? Что же ты, Господи, к дуракам-то так гуманен? За кого же ты, Господи? Или ты спишь давно? Или над тобою не каплет? Что ж ты, Господи, делаешь? Или испытываешь человека на прочность, так почему же именно нас выбрал? Пора кончать эксперимент, Боже правый. Или дураки тебя скоро и с неба вытеснят. Отбрось гордыню, послушайся человека. Над тобой, Господи, опасность нависла. У тебя скоро яблоневые райские сады заасфальтируют, фонтаны национализируют и иссушат, а молитвы твои благие объявят пережитком прошлого, как и тебя самого, Отца нашего. Прогадаешь, Господи. Кончай волынку, начинай действовать.

А личных претензий у меня к тебе, Господи, нет, как сам видишь. Ты меня охранил и защитил, провел и вывел. За это я тебе благодарна. Да вот дальше как жить, Господи? Сам знаешь, я ведь к тебе не тороплюсь. И приду крайне неохотно. Разве что обстоятельства заставят, Господи.

Ты уж прости меня, Господи, за упрек. Я все сделала, как судьба заставила. Но должен же быть конец. И где он, благой и милостивый? Почему я должна за дураков страны своей отвечать? Или по их глупости с них и спросить нечего? Так ведь зачем они тогда, Господи? Может, к себе именно их возьмешь? Или хоть на место, о Боже, поставишь? Сам видишь. Я тебя добром прошу.

Ты уж прости меня, Господи, или нам цветком аленьким расцветать под ночку Ивана Купала и к заре утренней гаснуть? А что недолго цветет, то ярко светится, Господи. Ты не боишься, что мы светом своим испепелим твою землю?

Писала с великим уважением к красоте Твоей бессмертной, потому что Ты ее обрел, людей не унизив.

О. В

Жизнь поэта — сплошной подвиг

Здравствуйте, уважаемый Виктор Викторович!

Недавно прочитала Вашу статью в газете. Ваши суждения о времени, в котором мы живем, мне понравились. Вы говорили о женщинах — поэтессах Ахматовой и Цветаевой, которые не согнулись за все эти годы. Если Вам не трудно, сообщите мне, пожалуйста, адрес Анны Андреевны Ахматовой. Я пошлю ей свои стихи. Я пишу и прозу. Стихи я пишу с 13 лет. Два стихотворения были напечатаны в местной газете «Путь Ильича» г. Богданович Свердловской области. И все. Больше меня нигде не печатали. Осенью этого года мне исполнится 52 года. А каков итог? Я не претендую ни на что. Мне ничего не надо. Но вдруг то, что я написала, кому-то поможет в нелегкой жизненной ситуации? Односельчане знают мои стихи, я их читаю каждый год в сельском клубе на 8 Марта. Но нынче читать не стала. В этом клубе я много лет проработала завклубом. Мой клуб был лучшим в районе. По профессии я — режиссер массовых народных праздников. Окончила культпросветучилище, затем меня направили учиться в Москву. Там я приобрела профессию режиссера. Проходила практику в Кремлевском Дворце съездов, в Академии бронетанковых войск, ЦДРИ, парках Москвы. Но остаться в Москве помешала болезнь мамы. Я вернулась снова на Урал. Работала, вышла замуж, родила дочь, потом сына. После рождения сына я серьезно заболела, у меня подозревали рак груди. Делать операцию я не дала. Развелась с мужем, который ждал моей смерти, уехала в Крым. Лечилась травами. Спасла себя. Недавно меня чуть не подвела вторая грудь, но резать я снова не дала.