Шестьдесят смертей в минуту

– У нас нет детей, которых ты мог бы изнасиловать! – крикнул в ответ хозяин. – Только сунься, тварь!

С самого утра, когда перед домом сломалась милицейская машина, на сердце хозяина дома Чингиза сделалось неспокойно. Услышав автоматные очереди, он смекнул, что происходит неладное.

Чингиз никогда не хранил деньги и ценности в банке, искренне считая, что там сидят самые отпетые жулики, которые только и думают, как облапошить простого человека и оставить его на улице помирать с голода. Долгие годы он ссужал односельчан деньгами, сдирая грабительский процент за свои услуги. Теперь ему есть что защищать, есть за что драться. В подвале в старом сейфе лежит некоторая сумма в долларах, российские золотые монеты, отчеканенные еще при царе, обручальные кольца, нанизанные на конскую жилу. И еще десятка три колец с разными камушками. Там же в сейфе долговые расписки и другие ценные бумаги.

В соседней подвальной комнате двадцать старинных ковров, половина которых уже истлела от времени, несколько каракулевых шуб, овечьи шкуры, отрезы шерстяной ткани, уже побитые молью, и много другого добра. В последней крошечной комнатенке – полтора десятка охотничьих ружей, несколько пистолетов, правда, без патронов. И оставшиеся после смерти одного из должников четыре противотанковых гранаты.

Испуганный выстрелами на другом конце селения, Чингиз зарядил ружье, взял пару гранат, набил карманы патронами. Если бандиты вырвались на свободу, перебив ментов, значит, нагрянут сюда, мимо не пройдут. Дом Чингиза самый видный, богатый; всему району известно, что тут живет не безлошадный батрак, а состоятельный уважаемый человек. Богаче Чингиза в этих краях только старый аксакал Фарад Гусейнов, но к тому бандиты не сунутся – у Гусейнова взрослые сыновья и внуки, которые умеют обращаться с оружием.

Чингиз предупредил постояльцев, чтобы заперлись в одной из нижних комнат и не высовывались, пока не кончится заваруха, повесил на плечо брезентовую сумку с гранатами и сел у окна, уставившись на пустую улицу. Бандиты появились с пугающей быстротой. Он наблюдал, как подъехали синие «Жигули», завернули за угол и встали. Из машины вышел тот самый бандит, который недавно, закованный в наручники, в окружении милиционеров, стоял на коленях посреди улицы. Сейчас в руках убийцы был автомат. Чингиз пальнул через стекло, стараясь уложить противника первым же выстрелом, и вроде бы попал. Человек упал под окном и, кажется, больше не поднялся. Чингиз лег на живот и медленно пополз из комнаты в сторону входной двери. Если этот гад еще жив, его надо добить.

Когда посыпались стекла, Радченко упал на землю и прополз вперед, за угол дома. Поднялся и совершил короткую перебежку до заднего двора. Заскочив на высокое крыльцо, приблизился к двери, толкнул ее плечом. Заперта. Дима выпустил короткую автоматную очередь по замку, открыл дверь, заскочил в темный коридор, сделал несколько шагов вперед и оказался в тесном предбаннике перед еще одной закрытой дверью. Тишина.

Он сделал полшага вперед и едва успел закрыть лицо руками, как снова ударил ружейный выстрел, от которого верхняя часть двери разлетелась в щепки. Падать было некуда, вокруг слишком тесное пространство. Радченко вжался спиной в стену. Грохнул еще один выстрел из другого ствола. Не дожидаясь, когда хозяин дома перезарядит ружье, Дима шагнул вперед и выпустил в темноту коридора короткую очередь. Было слышно, как мужчина вскрикнул, ружье упало на пол.

Чингиз уже был готов пристрелить нападавшего, когда тот пальнул из автомата. Пуля вошла в бок ниже правых ребер, прошла навылет, вырвав кусок плоти. Ружье выпало из рук, Чингиз грохнулся на пол, повалившись поперек коридора. Ружейные патроны вылетели из карманов халата, раскатились по доскам пола. Чингиз был в сознании и понимал, что времени немного, надо выстрелить в ответ, пока он не изойдет кровью. Попробовал дотянуться до ружья, но тут ударила вторая автоматная очередь. Пули прошли над головой, одна чирикнула по виску, сбила белую войлочную папаху, содрала кожу. Чингиз схватился за голову, увидел кровь на ладонях, крикнул, обращаясь неизвестно к кому:

– Убили! Эй, люди! Меня убили… – и лишился чувств.

В воздухе плавал пороховой дым. Радченко выглянул в коридор, увидел человека в черном халате, валявшегося поперек коридора, толкнул другую дверь, ведущую в узкую темною комнату, единственное оконце которой выходило на скотный двор. На скамейке в темном углу сидела Джейн Майси и глазами, полными животного ужаса, смотрела на незваного гостя, стоявшего в дверях.