Попала!

Когда все стихло, Арвис еле стоял на ногах. Понятно… Один из главных недостатков «узи» — сильная отдача. В одной руке его не удержишь — ствол задерется так, что сам себе нос отстрелишь. А у Арвиса правая сейчас была ранена — весь рукав пропитался кровью, причем меня — перевязать — он не подпускал. Я и не высовывалась. Что могла — сделала. Припасы принесла, Тиабру ногу перетянула, водой напоила. Оставалось ждать.

Когда издали послышался конский топот и отдаленные крики «За маэллта!», я просто осела на пол. Похоже, мы выжили… Вот только Арвис смотрит не сердито, а просто-таки зло. И я знаю почему. И знаю, что он спросит, когда все пройдет и мы останемся вдвоем.

«Ты действительно убила бы моего ребенка?»

И что я смогу на это ответить?

Хотя знаю. Скажу просто: «Я в тебя верила». И пусть делает со мной, что хочет.

* * *

У Арвиса еще хватило сил залатать сосуд в Тиабровой ноге. Рану я щедро полила спиртом — от заразы — и перебинтовала, как могла. Тиабр потянулся было к фляге — глотнуть, но потом встряхнул светлыми кудрями: «Нет, не буду! Останусь трезвым, чтобы лично пристрелить эту сволочь Биарсия!» Я согласно кивнула.

Беда была одна — нужно было спешить, и это понимали все. До перевала еще часа три езды, а армия Биарсия могла уже маршировать по Коровьему седлу. А наши лошади едва дышат после скачки…

Пока ловили разбежавшихся лошадей перебитого отряда Арвиса, пока стаскивали в одну кучу трупы наших погибших, прошел еще час.

Каким-то отстраненным взглядом отметила, что раненых у нас не было — талисийцы всем для верности перерезали горло. И то, как закаменело лицо мужа с гневно раздутыми крыльями носа, когда он переходил от одного тела к другому — он-то каждого из убитых знал лично!

Пока перепрягали лошадей, Дэртис разослал по разным направлениям нескольких вестовых — предупредить о пятой колонне. Мы погрузились в карету. Арвис по-прежнему буравил меня глазами. Я поймала его взгляд, пожала плечами и чуть улыбнулась. Он тоже улыбнулся. Клыками.

Почувствовала, что начинаю сердиться: «А ты что хотел? Чтобы я тебя бросила?»

Уставился на меня: «Ты не имела права рисковать ребенком!»

Вот блин! Сам ради верности дружбе готов был оставить этого ребенка сиротой. А меня — вдовой. А теперь нотации читает!

Прищурилась: «У нас, когда женятся, дают клятву: быть вместе в радости и скорби, жизни и смерти. Ты сам сказал, что я тебе — больше чем жена. Или это — неправда?»

«Эриналэ…»

Ага, эриналэ. Гррр!

«А сам солгал мне! Ты думал, каково мне будет, когда я пойму, что ты не сможешь перепрыгнуть ко мне, потому что слишком далеко? Хуже того, ты с самого начала не собирался этого делать! Как ты мог!»

«Эриналэ…»

Хлюпнула носом. Нахохлилась и отвернулась.

Арвис одним движеньем переместился на мое сиденье, обнял за плечи.

«Ну, что ты, ну не плачь…»

«Руку дай!» — отозвалась я. И положила его длань в бурых пятнах себе на живот. Малыш, будто понял мою задумку, дал хорошего пинка. Как он вовремя! У меня растет Бэкхем с мозгами Эйнштейна!

«Это?!»

«Да!»

Ну вот, разобрались… больше, похоже, сердиться на меня не будут. А если б не Тиабр, с интересом разглядывающий нас с сиденья напротив, может быть, меня бы даже поцеловали.

— Тиабр, отвернись! — скомандовал мой эриналэ.

Блондин горестно вздохнул и зажмурился.

Глава 34

Если желаешь, чтобы мир изменился — сам стань этим изменением.

М. Ганди

К ставке мы прибыли за пару часов до заката. И узнали, что первое столкновение уже состоялось. Еще на подступах к земляному валу в дальней части долины. Наши обстреляли головной отряд талисийцев из легких пушек картечью, заставив тех отступить. А пока Биарсий, которого наш дозорный разглядел с воздушного шара из подзорной трубы, готовился к штурму вала, и пушкари, и пушки при помощи лебедок, веревок и егерей уползли на горы. Откуда и дали прощальный залп, снова смешав военные порядки шиарда.

Эта выходка, хоть и не нанесла врагам существенного урона, позволила выиграть несколько часов. Так что мы успели вовремя. По подсчетам, сделанным с шара, получалось, что на нас прет целая полноценная армия — пять конных полков по тысяче лошадей в каждом, со всадниками в кирасах, вооруженными копьями и палашами. Счастье, что до ручного огнестрельного оружия Талисия пока не доросла. Зато пушек хватало — насчитали больше сотни орудий, по восемь в батарее. Остальные войска были пехотой — десяток больших, по паре тысяч солдат в каждом, полков, ощетинившихся местной разновидностью алебард.