Ареал. Обречённые

14

Кромешная тьма дрожала, гудела и дышала сухой духотой, заставляя тело болезненно вибрировать каждой клеткой. Медведь открыл глаза, но темнота не рассеивалась. Он потёр глаза рукой, и мрак расцветился фейерверком светящихся точек. «Отлично, — подумал майор, — в чёрной камере перед глазами летают белые мухи. Что здесь может быть непонятного? Обычное дело. Надо выбираться отсюда, пока белые мухи ненавязчиво не превратились в белую горячку». Медведь прислушался, пытаясь определить, что происходит. А происходило явно чёрт знает что: всё вокруг тряслось и завывало так, что ломило кости. Будь майор в Зонах, он однозначно сказал бы, что попал под Выброс, и ему ещё очень повезло оказаться в укрытии. Но откуда Выброс здесь, так далеко от Ареала? Да ещё такой силы?! И если это Выброс, то наружу лучше не лезть. Но и лежать пластом тоже не стоит, эта дрянь может длиться очень долго, часы и даже дни, а за такое время недолго и с голоду умереть…

Медведь понял, что не чувствует рук, и пошевелился. Оказалось, что он лежит лицом вниз, упёршись лбом во что-то твёрдое и колючее и придавив руки собственным телом. Майор перекатился на спину, и в неё тотчас упёрлось множество твёрдых предметов разнообразных размеров. Пришлось остаться в положении «на боку» и ждать, когда спадёт онемение с затёкших рук. Хорошо ещё, что наручники застегнули спереди, а не сзади, не придётся кувыркаться в кромешной тьме, выпутываясь из них. К нервным окончаниям стала возвращаться чувствительность, и руки неприятно закололо десятками острых иголочек. Поморщившись, Медведь пошарил скованными ладонями по полу. Всё завалено обломками битого кирпича и кусками ломаной штукатурки. Похоже, стена частично разрушилась. Повезло, что его не засыпало, хотя один из таких обломков обнаружился прямо рядом с головой. Майор ощупал его шершавый бок. «Серьёзный размерчик. Совсем немного не долетел, ещё сантиметров двадцать — и всё, приехали».

Он медленно поднялся на ноги, опасаясь в темноте удариться головой о какое-нибудь неожиданное препятствие, положил скованные наручниками руки ладонями на стену и осторожно двинулся вдоль неё к выходу. Когда всё началось, дверь была открыта, поэтому можно рассчитывать, что путь из камеры свободен. Нужно выйти в коридор и выяснить, что с учёными, чем занята охрана и что вообще творится на свете белом, столь неожиданно ставшем чёрным. Медведь, на ощупь переступая через неожиданно многочисленные и крупные обломки, добрался до противоположной стороны камеры и понял, что проблем с выходом не возникнет: стены, в которой располагалась дверь, больше не существовало. Собственно, через её обломки он и пробирался. Здоровяк добрался до разрушенного края камеры и остановился, вглядываясь в темноту. Видимость превосходная — хоть глаз выколи. Если отойти от стены, недолго и потерять ориентацию на местности, если раньше не сломаешь ногу. Похоже, выдержали только несущие стены и перекрытия, остальные перегородки обрушились. Как только потолок не обвалился…

Майор попытался сообразить, где он сейчас находится и в какую сторону смотрит. Если он всё правильно представляет, то выход где-то вон там, туда и надо пробираться. Он хорошо помнил, что перед тем, как всё началось, входная решётка была закрыта и конвоир находился где-то рядом с ней. Если сержант успел унести ноги, то вряд ли запирал за собой решётку, а значит, есть возможность пройти дальше. Если не успел, то где-то там лежит его тело, на котором должны быть ключи от наручников. Избавиться от браслетов хотелось ну очень сильно, пробираться в полной темноте через кучи острых обломков со скованными руками — занятие не самое удобное. Медведь поочерёдно потёр зудящие от постоянного гула уши. «Этот гигантский шейкер, совмещённый с пароваркой, быстро добьёт кого угодно, если под рукой нет запаса воды, хотя бы обычной фляги. И всё-таки, что происходит? Выброс, даже самый мощный, не способен разрушать бетонные здания. В Жёлтой Зоне, вон, до сих пор деревянные дома держатся…» Он пару раз резко выдохнул через нос, выдувая набившуюся пыль от битой штукатурки, и громко произнёс:

— Есть кто живой?

Ответа не последовало, и майор повысил голос:

— Люди добрые и не очень, отзовись! Кто откликнется, тому ничего не будет! Даже балбесу сержанту!

Но никто так и не отозвался. Медведь нахмурился. «Это плохо. Нужно быстрее разыскать учёных, наверняка им нужна помощь. Но сперва стоит попытаться избавиться от наручников и, в идеале, раздобыть хоть какое-то освещение, иначе разыскивать пострадавших придётся так долго, что кому-нибудь из них помощь может уже и не понадобиться…» Ощупывая скованными руками путь, майор полез во тьму через завалы рухнувших стен. Держать прямое направление движения среди всей этой разрухи было невозможно, и пробираться от одной разрушенной стены к другой пришлось долго. Входную решётку он нащупал только полчаса спустя. Она была закрыта и заперта. «Не самые оптимистичные новости», — подумал Медведь и в очередной раз выдул из ноздрей постоянно набивающуюся туда пыль. Он прижался к решётке спиной и посмотрел в густой мрак. Итак, сейчас он в начале коридора. Учитывая его ширину и то место, откуда сержант-конвоир подавал голос крайний раз, его тело должно лежать где-то… где-то шагах в трёх-пяти отсюда, никак не дальше. Майор опустился на корточки и принялся методично обшаривать скованными руками устилающие пол куски обрушившихся стен и обломки битого кирпича.