Рецепт дорогого удовольствия

Глаша несколько секунд неотрывно смотрела на него, потом сердито сказала:

— Если это месть за ту ночь…

— Да ладно, я не мстительный! Разреши представиться — следователь прокуратуры В. Н. Стрельников. Прошу любить и жаловать.

— Ага, ты еще скажи, что каждому следователю выдано по «Опелю» для несения государственной службы!

— Личный транспорт — личное дело каждого, — важно заявил тот.

— Ты, наверное, взяточник, — мрачно заметила Глаша.

— У меня состоятельные родственники, тебя устроит такое объяснение?

— Какие у тебя родственники, кроме Вити?

— У меня брат — большой человек. Это я тебе по дружбе рассказываю. Ладно, гражданка Медвянская, у вас я взятку вымогать не стану. Давайте, излагайте свое дело, и побыстрее.

— Значит, так, — сказала Глаша и нервно огляделась по сторонам. Потом снова перевела глаза на Стрельникова И воскликнула:

— Господи, зачем ты меня сюда притащил!

— Чтобы ты прониклась важностью того положения, которое я занимаю.

— Нет, это просто невероятно! Я отыскала Витю на пляже, чтобы он помог мне выпутаться из неприятного дела, а его папаша оказался следователем прокуратуры, который, вместо того чтобы помочь попавшей в беду женщине, угрожал ей и даже пытался подкупить!

— Да, дорогая, когда дело касается Вити, я становлюсь гнусным типом. С этим тебе придется смириться раз и навсегда.

ГЛАВА 8

Большая и хмурая, как Дольф Лундгрен, Раиса Тимуровна заваривала в закутке кофе. К ее прическе двумя шпильками была пристегнута маленькая белая шапочка, похожая на кастрюльку.

— Сейчас явится, — ворчливо сказала она Глаше, имея в виду Нежного. — Потребует горячий кофе и булку. Будто я не секретарша в офисе, а его личная домоправительница.

— Как вы думаете, у него пистолет есть? — неожиданно спросила Глаша.

— Какой пистолет? — тут же насторожилась Подвойская.

— С пулями, — промямлила Глаша.

— Наверняка есть, — рассудительно заметила та. — Он без охранника ездит, а все ж таки человек с положением. — Она понизила голос и добавила:

— И он очень злой. Может, сразу это и незаметно, потому что у него глазки синие да губки алые, но я-то знаю!

Накануне вечером Глаше пообещали, что каждое слово, сказанное в кабинете Нежного, будет записано и передано в компетентные органы. Ее задача состояла в том, чтобы испугать большого босса. И заставить его проболтаться.

— А если он меня задушит? — спрашивала Глаша. Она ни за что не хотела соглашаться на роль шантажистки, которую ей навязывал Стрельников. — У него брат, впадающий в состояние неконтролируемой ярости, да и у самого Андрея Васильевича с нервами не так, чтобы очень.

— Он не станет душить тебя в собственном кабинете! — убежденно говорил тот, — Он ведь не дурак! Он пообещает заплатить за молчание и назначит встречу в таком месте, где не будет свидетелей. А днем, в профилактическом центре, где полно сотрудников и пациентов, ты можешь ни о чем не волноваться! Кроме того, я буду в машине возле входа и, если что, успею прийти тебе на помощь.

— Ну да! — не поверила Глаша. — Пока ты дотрусишь от машины до кабинета, меня можно будет десять раз укокошить.

— Глаша, ты сама сказала, что он должен понести наказание.

— Я не для того сказала, чтобы подвергать себя риску, а совсем наоборот!

— Ты рискуешь только одним — остаться без работы.

— А ты рискуешь остаться без меня!

Стрельникова это не проняло, и Глаша вынуждена была подчиниться. И вот теперь она мандражировала, ожидая, когда Нежный явится в профилактический центр и нужно будет его шантажировать.

— Глашечка, ты чего-то боишься! — заявила Раиса Тимуровна, глядя на нее с подозрением. — Он что, пристает к тебе?

— Кто? — сделала удивленные глазки та.

— Кто-кто? Он.

— Да, он пристает! — неожиданно согласилась Глаша. Ей надо было хоть как-то объяснить свое нервическое состояние, и она решила, что на фоне двух убийств эта маленькая ложь проскочит незамеченной. Откуда ей было знать, сколь жестоко она заблуждается!

— То-то я смотрю, ты как пришла, так все и снуешь туда-сюда и трясешься вся, как в ознобе!

— Мне с ним надо поговорить, с Андреем Васильевичем, — сообщила ей Глаша. — И я не думаю, что он обрадуется тому, что услышит.

— Он недавно звонил, сказал, что подъедет минут через пятнадцать. То есть уже совсем скоро. Ты сразу к нему пойдешь на разговор?