Закон сохранения вранья

Стаc от неожиданности даже остановился.

— Акимова? — потрясенно воскликнул он.

— Никогда, — отрезала Вероника. — У нее такой загар, который ничем не запудришь. А та женщина была очень бледной.

— Так кто тогда? Еще одна сообщница Тараса?

— У меня есть одна версия, — призналась Вероника, — но для того, чтобы ее проверить, мне нужен как минимум один день. Обещаю вам, мальчики, что вы первыми обо всем узнаете.

— Мой желудок от волнения скрутился жгутиком, — признался Рыськин. — Чтобы не было язвы, надо срочно покушать.

— Дорогая, а ты как? — спросил Стаc. — Он смотрел на Веронику с восхищением. — Не хочешь перекусить после выступления перед господами присяжными заседателями?

— Не смогу проглотить ни кусочка.

— Знаю, что тебе нужно: пар и массаж.

— Пар и массаж?

— Баня!

— Ты хочешь повести меня в баню?

— В общую баню. Любимое развлечение «новых русских». Приобщайся.

— Я тебе говорила, что вечером мы приглашены к тетке Зое?

— И как ты меня представишь? — Стаc даже притормозил, чтобы получить ответ на этот вопрос.

— Ну… Как своего друга. А что?

— Почему-то мне хочется большего.

— Давай хотя бы повстречаемся немножко, а там решим.

— Знаешь, — признался Стаc, удивленно глядя на Веронику. — Еще мне хочется ограничить твою свободу.

— В каком смысле?

— Ну, запретить тебе носить короткие юбки и общаться с другими мужчинами. С тех пор как мы познакомились, другие мужчины кажутся мне козлами.

— Отлично, — сказала Вероника. — Будем считать это первым шагом на пути к чему-то большему.

Глава 11

— А кто вот на этой фотографии? — спросил Стаc у Вероники, с увлечением разглядывая снимки, забранные в рамочки и развешанные по всей квартире. — Твои племянники?

— Да, — с гордостью подтвердила та. — Миша и Коля. Снимки были большими, красочными, выразительными.

— Они очень похожи на тебя! — сказал Стаc.

— А я как две капли воды похожа на папу! — похвалилась Вероника и споткнулась на полуслове.

Потом медленно повернула голову и посмотрела на Зою. Зоя была бледной, как простыня.

— Что такое? — забеспокоился Ося Рыськин, явившийся на вечеринку.

В баню его не взяли, а в гости к Вероникиной тетке он прямо-таки напросился. Еще в первый раз у Вероники она поразила его воображение. Он пришел от Зои в неописуемый восторг и каждые пять минут расточал ей комплименты.

— Вот придет Борис, он вам задаст! — игриво говорила та, поправляя помаду кончиком мизинца.

Изюмский непозволительно задерживался, и за стол сели без него. Теперь уже сделали перерыв, и Стаc отправился обозревать фотоснимки.

— Зоя, — испуганно сказала Вероника, медленно прозревая, — Миша и Коля — дети моего отца?

Стаc отступил на два шага и переводил напряженный взгляд с одной женщины на другую.

— По-моему, здесь какая-то личная драма! — шепотом сказал Рыськин, подобравшись к нему на мягких ногах. — Подброшенные дети, внебрачные связи, душераздирающие страсти… Бразильский сериал!

— Да помолчите вы! — шикнул на него Стаc.

— Прабабка говорила мне: ты — слепая! Разуй глаза!

— Вероника, ты не можешь меня осуждать!

— Теперь я все поняла! — Вероника сжала руками виски. — Мама с папой страшно поругались тогда. Папа сел за руль в растрепанных чувствах. И, уезжая, они продолжали ссориться. Вероятно, мама обо всем догадалась…

— Он сам сказал ей, — заплакала Зоя. — Я тут ни при чем!

А Маргарита Прохоровна… Она… Она думает, что это я сказала… Прямо в дорогу…

— Боже! — пробормотала Вероника и плюхнулась на диван. — Зоя, это настоящий удар! Зоя рыдала.

— Ты меня не простишь… — слышалось сквозь рыдания. — Презирать.., ни ногой.., а я не смогу.., тебя люблю…

— Зоя, — твердым голосом заявила Вероника, — кажется, я сейчас тебе отомщу.

Зоя тотчас перестала плакать, а Стаc и Рыськин с подозрением посмотрели на Веронику.

— Она не вооружена? — спросил Ося громким шепотом. — Не попала бы и в меня шальная пуля!

— Как это ты мне отомстишь? — глядя на Веронику исподлобья, спросила Зоя.

— Сообщу тебе ужасную новость. — Зоя уже схватилась было за сердце, поэтому Вероника поспешно добавила:

— Не про детей.

Зоя оставила свое сердце в покое и склонила голову набок.

— Чего такое? — спросила она, жалобно глядя на племянницу.

— Изюмский больше не придет. — Вероника помолчала и добавила: