Чистильщик

Джип свернул в сторону и запрыгал по пашне. Следом за ним свернул фургон. Прямо посреди поля стоял голубой, гладкий как пуля, микроавтобус.

Джип подрулил поближе. Кострома выбрался наружу. Рядом тормознул фургон. Из его кабины вылез «борец». Затопал следом за главарем.

Из микроавтобуса вышли вдвое, встали по обе стороны дверей. Телохранители. Вторая пара уже принадлежала к классу хозяев. Оба высокие, черные, горбоносые, в одинаковых длинных незастегнутых пальто. Перекинулись парой слов с Костромой, направились к фургону.

«Борец» открыл его. Приехавшие на микроавтобусе заглянули внутрь: сначала телохранитель, потом хозяева,– покивали и вернулись к микроавтобусу. Кострома махнул рукой. Пулеголовый вылез из джипа, распахнул дверь, к которой был прикован Васильев. Валерий буквально выпал наружу, с трудом удержав равновесие.

– Расстегнись,– пулеголовый бросил ему ключ он наручников, а сам предусмотрительно отодвинулся на пару шагов, держа Васильева на прицеле.

– Вперед!

– Свидетель,– Кострома показал на Васильева.– Послушаем?

– Конечно, послушаем,– сказал тот, что постарше, смуглый, с седой шевелюрой. По-русски он говорил без акцента, хотя вряд ли этот язык был ему родным.– Скажи ему, кто я.

– Муса Бакинский,– послушно сообщил Кострома. Держался он с показной уверенностью, но Васильев нутром чуял: нервничает Кострома. И трусит.

– Вот,– кивнул седой.– Ты знаешь, кто я. Туфту гнать не будешь, да?

– Да,– согласился Васильев и посмотрел на небо. Небо было серое, невыразительное. Другого он, может быть, уже не увидит. Хотя, кто знает…

– Да,– сказал Валерий.– Я расскажу все. Все, что помню.

– Его увезли,– сказал Гарик. Нервничая, он щелкал флажком предохранителя: вверх-вниз.

– Кончай! – сердито произнес Олег.– Думать мешаешь.

Оба стояли, укрывшись за киоском. С этого места превосходно просматривались стоянка перед зданием и стеклянный вход.

– Уехали на джипе,– сообщил Гарик.– Он и еще трое. Куда, не знаю.

– Ясно, что не знаешь,– недовольно проговорил Олег.

Он жалел, что отошел позвонить насчет стальных дверей для Васильевского подъезда.

– Дай сюда,– он отобрал у Гарика пистолет.

– Я лучше стреляю,– обиженно сказал тот.

– Зато я стреляю быстрее,– возразил Олег.– Пошли.

– Куда?

– Туда,– Олег махнул в сторону стеклянных дверей.– Дадим мужикам просраться!

На физиономии Гарика отразилось некоторое сомнение, но он молча последовал за своим товарищем: Олег в их паре был неизменным лидером.

– Это все,– сказал Валерий и умолк.

С минуту его слушатели молчали, переваривали услышанное.

– Да…– первым нарушил молчание Муса Бакинский.– Всех обидели, никого не забыли. А мы-то голову ломали, на ФСБ грешили…

– Это ж беспредел! – выкрикнул второй.– За такое шкуру живьем содрать мало!

– Я дал ему слово, что он умрет быстро! – возразил Кострома.– А остальные – там,– он мотнул головой в сторону горящего фургона.– Вы видели.

Васильев посмотрел на гигантский костер. Если бы он знал, кто внутри… Черт, что бы от этого изменилось?

– Выходит, ты нам ничего не должен, Кострома,– задумчиво произнес Муса.– Как думаешь, Бек?

– Этого мне дай,– потребовал тот, показав на Васильева.– Я его…

– Нет,– покачал головой старший.– Товара у него нет. Жизнь дороже, верно?

Васильев кивнул, невольно сглотнув слюну. Перед ним был страшный человек. Кострома рядом с ним был просто добрячок.

– Сам его кончишь? – Муса посмотрел на Кострому.– Или как?

– Можно мне…– вдруг пересохшими губами произнес Васильев.

Все посмотрели на него.

– Можно мне… кольнуться?

Худое лицо Мусы Бакинского выразило брезгливость.

– Последнее желание…– Васильев постарался, чтобы его голос звучал жалобно. В общем-то особых усилий для этого не требовалось. Умирать совсем не хотелось. Особенно так. – У меня и баян с собой…

Он полез в карман. Рванувшиеся вперед мордовороты Мусы тут же схватили и вывернули его руки.

– Отпустите,– буркнул Кострома,– он пустой. Мои проверили.

Бакинский тоже кивнул, и Валерия отпустили.

– Давай, шмыгайся,– проворчал Кострома.– До утра тебя ждать?

Васильев закатал рукав, достал шприц, неумело попытался сделать укол в вену.

– Э-э-э… Кто так делает? – Один из крутивших ему руки поцокал языком.– Совсем испугался, да?

– Помоги ему, Ахмед,– морщась, процедил Муса.

Ахмед отобрал у Васильева шприц.