Способный ученик

     - Я решил вас щелкнуть, - пояснил Тодд, - хотя боялся,  что  вы  меня засечете. Я постарался свести риск до минимума. Снимал  с  противоположной стороны улицы. Эх, мне бы  телескопические  линзы...  -  Тодд  мечтательно вздохнул.

     - На всякий случай ты, конечно, заготовил дежурную фразу.

     - Я бы спросил, не видели ли  вы  мою  собаку.  Короче,  я  отпечатал фотографии и сравнил их вот с этими.

     Он  протянул  Дюссандеру  три   ксерокопированных   снимка.   Старику доводилось их видеть, и не раз. На первом он  сидел  в  своем  кабинете  - комендант лагеря Патэн; снимок был  кадрирован  таким  образом,  чтобы остался только он и флажок со свастикой у него на столе. Второй снимок был сделан в  день  призыва.  На  третьем  он  пожимал  руку  Генриху  Глюксу, помощнику Гиммлера.

     - Я уже не сомневался, что вы - это он,  вот  только...  из-за  ваших дурацких усов не видна была  заячья  губа.  И  тогда,  чтобы  окончательно убедиться, я раздобыл вот это...

     Он извлек из конверта последний листок, многократно сложенный.  Сгибы почернели от грязи, уголки пообтрепались. Это была копия  распространенной израильтянами листовки: "Разыскивается военный преступник Курт Дюссандер". Глядя на этот листок, Дюссандер думал о неугомонных мертвецах, не желающих спокойно лежать в земле.

     - Я снял ваши отпечатки пальцев, - улыбнулся Тодд, - и сравнил  их  с приведенными на этом листке.

     - Врешь! - не выдержал Дюссандер. И выругался по-немецки.

    - Снял, а как же. В прошлом году, на Рождество, родители подарили мне дактилоскоп. Не игрушечный, настоящий. С порошком, с набором  щеточек  для разных поверхностей и особой бумагой, чтобы снимать отпечатки. Мои  предки знают, что я хочу стать частным детективом. Про себя они, конечно, думают, что это у меня пройдет. - Он отмахнулся от  такого  предположения  как  от несерьезного. - В специальном пособии я прочел про линии руки и тип ладони и участки для сличения. Называется "позиции". Для суда требуется не меньше восьми позиций. Короче, однажды вы пошли в кино, а я посыпал порошком  ваш почтовый ящик и дверную ручку. А потом снял отпечатки. Ничего, да?

     Дюссандер молчал. Он сжимал подлокотники кресла,  подбородок  у  него так и прыгал. Тодда покоробило. Это уже ни в какие ворота.  Упырь  Патэна, того гляди, заплачет! Да это все равно как если бы обанкротилось "Шевроле" или "Макдональд" стал бы продавать икру и трюфеля вместо сандвичей.

     - Отпечатки оказались двух видов, - продолжал Тодд. - Первые не имели ничего  общего  с  образцами  на  листовке.  Эти,  я  догадался,   оставил почтальон. Остальные  были  ваши.  Все  совпало...  и  не  по  восьми,  по четырнадцати позициям. - На губах Тодда заиграла ухмылочка. -  Вот  так  я это провернул.

     - Ну и стервец, - сказал Дюссандер, и глаза его угрожающе заблестели. Тодд почувствовал легкий озноб, как тогда в  прихожей.  Но  Дюссандер  уже откинулся в кресле.

     - Кому ты об этом говорил?

     - Никому.

     - А дружкам? Своему Беглеру?

     - Пеглеру? Нет, Лис - трепло. Никому я не говорил. Тут дело такое.

     - Чего ты хочешь? Денег? Боюсь, что не по  адресу.  В  Южной  Америке кое-что  было,  правда,  наркотики  тут  ни  при  чем...   ничего   такого романтического. Просто существует - существовал -  тесный  кружок...  свои ребята... Бразилия - Парагвай - Санто-Доминго. Бывшие вояки. Я вошел в  их кружок и сумел извлечь некоторую пользу из  полезных  ископаемых  -  медь, олово,   бокситы...   Но   вскоре   ветер   переменился.   Национализация, антиамериканские настроения. Может, я бы и дождался  попутного  ветра,  но тут люди Визенталя напали на мой след. Одна неудача, мой мальчик,  следует за другой по пятам, как в жаркий день кобели за сучкой. Дважды  я  был  на волосок от гибели... я слышал, как эти Juden переговариваются  за  стеной. Они повесили Эйхмана, - он перешел на шепот, прикрывая ладонью рот,  глаза округлились - такой вид бывает у  ребенка,  когда  рассказчик  доходит  до развязки "страшной-престрашной истории", - старого  безобидного  человека. Далекого от политики. Все равно повесили.

     Тодд покивал.

     - В конце концов, когда я уже был  не  в  силах  спасаться  бегством, пришлось прибегнуть к последнему средству. Другим, я знал, они помогли.

     - Одесский квартал? - встрепенулся Тодд.

     - Сицилийцы, -  сухо  уточнил  Дюссандер,  и  оживление  Тодда  сразу улетучилось. - Все было сделано. Фальшивые документы,  фальшивое  прошлое. Ты пить не хочешь?