Колесница призраков

«Конечно, теперь я выгляжу по-дурацки, зато узнать меня трудно. Может быть, подумают, что я что-нибудь рекламирую», – размышлял он, но прохожие продолжали останавливаться внизу и показывать на него пальцем.

Через полминуты из ресторана одна за другой выкатились две тележки, уставленные сверху донизу подносами. За последнюю тележку бульдожьей хваткой держался немолодой официант, но, когда тележки круто пошли на взлет, официант разжал руки и сел на асфальт, изумленно глядя вверх.

На некоторое время тележки зависли над телефонной будкой: видимо, Маменька разглядывала перекошенную физиономию Паши и озабоченно размышляла, он это или его подменили. Потом, видно, решила, что подменили, и полетела дальше.

– Стой! Не бросай меня! – не своим голосом закричал Паша.

Подносы замерли. Наконец, поверив, что это он, Маменька вернулась, подхватила Колбасина и, спрятав его в облаках, понесла к Историческому музею. В полете Паша ухватился за ручки тележек, так что они летели теперь паровозиком; вначале одна тележка, потом Паша, потом снова тележка.

Как ни сложно было есть в полете, Паша все-таки не удержался и умял две порции черной икры и порцию семги по-русски, запустив пустые тарелки в проезжавшую внизу по дороге бронетехнику.

Вновь оказавшись в Историческом музее, Колбасин обнаружил там следы борьбы: треснутые витрины, брошенные инструменты, куски бинта и оторванный рукав рубашки того цвета, что была на Дон-Жуане. Его друзья исчезли, и Паша понял, что они попались.

– Какой же я лопух! По «Метрополям» шляюсь, а их схватили! Это все из-за меня! – воскликнул Паша, ударяя себя кулаком по ладони. Он запоздало сообразил, что это они с Маменькой включили сигнализацию, когда, улетая, разбили стекло.

Вспомнив, что в герметичном контейнере есть небольшое окошко, позволяющее разглядеть его содержимое, Паша заглянул в него. Он ожидал увидеть Аттилу, но увидел маленького тощего человечка с курчавой головой и унылым лицом. Человечек был в кафтане и высоких сапогах из телячьей кожи.

– Ты кто? – ошарашенно спросил Паша.

– Смилуйся надо мной, господин! Выпусти! И так жизнь моя уныла и безотрадна яко безлунная ночь! – взмолился человечек.

– Ты… Вы не Аттила? – спросил Паша.

– Упаси тебя господь, батюшка. Никакой я не басурман, а ключник государев Илья Минкин. Царь-то наш батюшка Иван Васильич в стенке кремлевской меня замуровал. Выпимши я был, он и осерчал, – ответил человечек.

«Не тот призрак попался! Значит, Аттила по-прежнему у власти!» – простонал Паша. Только сейчас он понял, что натворил!

Он метнулся к окну. На часах была уже половина пятого. Время иссякало.

– Маменька, ищи их! Ищи профессора, ищи ребят, а то опоздаем! Готов поспорить, что их повезли к Аттиле! – крикнул он.

Неожиданно на боку чугунной пушки Паша увидел рисунок мелом, изображавший две скрещенные сабли со стрелкой и цифрой «2». Паша почувствовал прилив сил. Это был их секретный сигнал: «Убежали двое!», который «великолепная пятерка» разработала года два назад, когда увлеченно играла в казаки-разбойники.

«Уф! Значит, двое из четверых спаслись! Нужно их искать, и, кажется, я знаю где!» – понял Колбасин.

Ребята услышали, как сработала сигнализация, датчик которой, отскочив от стекла, раскачивался теперь на проволоке из стороны в сторону. Почти сразу в одну из дверей просунулись голова охранника и его правая рука, в которой был зажат пистолет.

– Кто здесь? Не двигаться! – крикнул он.

Сообразив, что он сейчас будет стрелять, Федор схватил с пола автомат. Увидев, что парень вооружен, охранник захлопнул двери и стал визгливо кричать в рацию:

– Диспетчер, я пятый! Вторжение в музей. Это те подростки, что украли код запуска ракет. Я узнал их по приметам! Повторяю, вторжение в Исторический музей; это те подростки! Они вооружены! Высылайте группу «Альфа»!

– Смываемся! – крикнул Федор.

Ребята кинулись искать выход, но этот зал оказался тупиковым.

– Ну все. Приехали, – уныло сказал Гений.

Не прошло и минуты, как внизу, взвизгнув тормозами, остановилось несколько машин. Из окна было видно, как из машин, пригибаясь, выскакивают люди в бронежилетах и бегут к музею.

– Эх, нас, кажется, накрыли! Была бы здесь Маменька! – с досадой простонал Егор.

Федор, бледный как мел, но решительный, залег у дверей с автоматом и суетливо готовил запасные рожки, выкладывая их сбоку.

– Я им покажу, как умирают русские! – бормотал он себе под нос.