Колесница призраков

– Ну, блин, мы и влипли! – мрачно сказал Федор.

– А из-за кого влипли-то? Кто стеллаж разбил? – сказал Паша.

– Не высовывайся, жирный! Тоже мне критик нашелся! – поморщился Федор.

– Главное, не бояться. Я читала, что, когда мы боимся, к привидению переходит наша энергия и оно становится сильнее, – сказала Катя.

Дон-Жуан взял гитару и извлек из нее несколько тревожных аккордов.

– У кого-нибудь есть предложения, что нам делать дальше? – спросил он с таким важным видом, будто у него лично предложения были, но он чисто случайно о них забыл.

– Предложений сколько угодно, – насмешливо сказал Гений. – Чтобы сражаться с привидением, нужно больше о нем знать. Поэтому, Федор, живо дуй в библиотеку и тащи из нее все книги о призраках и об Аттиле, которые найдешь.

– Я и в библиотеку? Что я, с ума сошел, что ли? А если я кого-нибудь из знакомых встречу? Меня же неправильно поймут! – выпалил Федор.

Раньше наш каратист использовал слово «библиотека» исключительно как насмешку, например, когда говорил кому-нибудь: «А не пошел бы ты в библиотеку!»

– Придется тебе все-таки совершить этот геройский подвиг. Без библиотеки нам никак не обойтись, – твердо произнес Гений, и Федор вздохнул, сообразив, что ему не отвертеться.

Пока Федор мчится в библиотеку, у нас есть немного времени, чтобы посмотреть, кто еще, кроме наших друзей, живет в четырнадцатиквартирном подъезде старинного дома и вместе с ними попал в эпицентр событий.

В квартире номер один живет Глеб Глебыч Поддувайлов, трубач. Когда он играет на трубе, а делает он это ежедневно после одиннадцати вечера, то так раздувает щеки, что они загадочным образом превращаются в два помидора, а нос делается точь-в-точь как огурец. Когда Поддувайлов дует в свою трубу, то, как глухарь, не слышит ничего вокруг: ни стука в дверь разгневанных соседей, ни их возмущенных криков. «Ну вот, устроил трубный глас!» – ворчит в таких случаях репетитор Голубков из квартиры номер шесть.

В квартире номер два живет бывший спортсмен-штангист Василий Влобышев, человек серьезный и положительный, работающий ныне барменом-вышибалой в кафе «Полянка». У него большой живот и маленькое чувство юмора. Достоверно известно, что на полу в его комнате лежит штанга, та самая, с которой он когда-то едва не установил мировой рекорд и установил бы, если бы не развязался шнурок. С тех пор Влобышев шнурки люто ненавидит и носит обувь только на липучках. Если же при нем кто-то начинает разговор о шнурках, то из груди Влобышева раздается яростное клокотание и пудовые кулаки сжимаются, так что говорящий немедленно замолкает. Лучший друг Влобышева Кузьма Хихикин утверждает, что ночью Влобышев берет штангу в кровать и укрывает ее одеялом. Впрочем, скорее всего это домысел, потому что Хихикин и соврет недорого возьмет, а самого Влобышева об этом никто спросить не решается.

В квартире номер три живет пенсионерка Анна Яковлевна Чихун, длинноносенькая, бойкая и любопытная старушонка. Любимое занятие и – даже больше – призвание Анны Яковлевны состоит в том, чтобы распространять слухи и сплетни по подъезду и близлежащим домам. В этой области она даст сто очков вперед телевидению и радиовещанию. Анна Яковлевна знает все: у кого подгорела картошка, кто купил новый музыкальный центр, кто в кого влюбился и кто с кем целовался. К примеру, услышав утром, как Влобышев жалуется, что Поддувайлов мешал ему ночью спать, Анна Яковлевна крадется к Поддувайлову и шепчет: «Сосед-то твой говорит, если ты еще раз поднимешь его среди ночи, он тебе башку оторвет!» – «Подлый завистник! Ничего не понимает в великом искусстве! Ну пусть только сунется, я его партитурой по голове отхожу!» – гудит возмущенный Поддувайлов. Анна Яковлевна кивает, сладенько улыбается и минутой позже все передает Влобышеву. Помимо всего прочего, Анна Яковлевна считает себя очень болезненной и если в какой-то момент не шуршит кому-нибудь в ухо, то лишь потому, что измеряет давление или поплелась в поликлинику делать кардиограмму.

В квартире номер четыре живет Кузьма Хихикин, остряк-самоучка. Он начал шутить в три года, когда поменял местами стиральный порошок и соль, и все шутит, шутит и никак не может остановиться. С тех пор как его отодрали ремнем за первую шутку, прошло много лет. Хихикин вымахал до ста девяноста семи сантиметров, а шутки его остались на том же уровне. Он то измажет перцем мундштук трубы Поддувайлова, то сообщит Влобышеву, что неизвестные злоумышленники планируют похитить его штангу, забросив через форточку удочку с крючком, то позвонит Анне Яковлевне и, изменив голос, скажет: «Вы Чихун А.Я.? Я дежурный врач из поликлиники. На меня возложили неприятную обязанность сообщить вам, что вашим анализам уже ничто не поможет!»