Слепой Орфей

Женщина проводила его нежной улыбкой, но как только закрылась дверь, улыбка сошла с ее лица, словно ее кто-то стер. Руки Елены совершили несколько быстрых движений, и в воздухе повис красный призрачный шар размером с детский мячик. Повинуясь движению тонких пальцев, шар поплыл к двери, коснулся ее, протек насквозь и пропал.

– Храни его,– прошептала женщина.– Храни его для меня…

Глава третья

Олег Ликанов подчинялся потому, что сопротивляться было нечем. Вся его воля исчезла, хотя ум продолжал работать и, в частности, совершенно отчетливо констатировал происшедшую перемену. Но никаких эмоций. Поднимаясь лифтом на девятый этаж, в собственную, полгода назад приобретенную квартиру, Ликанов был спокоен, как мертвец. А ведь там, наверху, его жена. Хоть и не пылко любимая, но преданная и заботливая. Никогда прежде Олегом не обижаемая. И вот сейчас Ликанов вез к ней, в свой собственный дом, опаснейшее из существ. А мог бы… В том-то и дело, что не мог!

Рустам одобрительно похлопал Олега по плечу (Морри опять отошел, позволив жертве вкусить плоды победы):

– Не робей, Одежек! Я зла не помню. Я о тебе позабочусь.

Глазки у Кермаева тусклые, подлые. От него ощутимо попахивало потом и еще какой-то гнилью.

Ликанов молчал. Извне он куда лучше Рустама представлял отношения жертвы и Хозяина. Но не жалел бывшего ученика. И не оправдывал. И не обольщался. Вся суть Рустамчика – настежь. Как на ладони. И еще Олег знал: любую гадость, какую задумает Кермаев, Морри поддержит и разовьет. И так будет, пока Морри-разум не решит, что достаточно освоился в новом мире. Тогда жертва станет Пищей. У него, Ликанова, положение самую чуточку получше. Его взяли через эгрегор. Это не прямая связь, поэтому у Олега осталась свобода мыслить и крошечка видения, унаследованная от поглощенного эгрегора. Ликанов мог ощущать, как поглощенный охраняет Хозяина от посягателей. Еще Олег понимал: окрепнув, Морри снова пойдет в атаку, чтобы хапнуть кусок покрупнее. И тогда маленький эгрегор тоже получит свой кусочек. И кусочек кусочка получит Ликанов… Если послужит Хозяину.

Скоростной лифт бесшумно скользил вверх. На голубом пластике было написано:

«Звоните, мальчишки, я вас люблю! Света». И телефон.

Лифт остановился.

Вышли. Ликанов открыл застекленную дверь. Его собственная, дальняя справа, обитая черной кожей, обшитая деревом стальная плита. Немецкий замок. Без ключа не войдешь. Урони Олег связку где-нибудь по дороге…

«Хотя бы позвони!» – прошептал кто-то внутри.

Но Ликанов не позвонил. Воткнул ключ. Поворот вправо, два поворота влево…

– Олежек, ты? – откуда-то из комнаты донесся голос.

– Я,– глухим голосом отозвался Ликанов.

Хотел запереть дверь… Зачем? Он уже здесь!

Дверь осталась незапертой.

Выглянувшую из комнаты жену Ликанова Кермаев встретил хищной улыбочкой.

– Здравствуйте… – озадаченно проговорила женщина, инстинктивно соединяя рукой края халата.– Проходите…

– Здравствуйте! Пройду! – Рустам шагнул вперед, отделяя Ликанова от жены и одновременно вынуждая женщину отступить внутрь комнаты.

Та бросила на мужа тревожный взгляд, но тот как раз наклонился, чтобы развязать шнурки… Сроду он их не развязывал!

А нахальный гость уже вошел в комнату, уселся и хозяйским взглядом окинул обстановку.

Наконец вошел и Олег.

– Как тебя зовут? – развязно спросил Кермаев.

Женщина посмотрел на мужа – тот глядел в сторону.

«Бандит,– подумала она.– У Олега неприятности».

– Меня зовут Карина Игоревна! – с вызовом ответила женщина.

Голос ее Рустаму понравился. Так же, как и вся она, высокая, белокожая, с рыжеватыми мягкими волосами.

– Да вы присядьте, Карина! – предложил он добродушно.

Карину вдруг пронзил страх. Почему? И почему молчит Олег?

– Может, чаю хотите? Или кофе? Или еще что-нибудь?..

Рустам ухмыльнулся. Предложение «еще чего-нибудь» его развеселило необычайно. И Морри тоже воспринял часть его удовольствия.

– Попозже! – Кермаев откровенно разглядывал женщину и столь же откровенно наслаждался ее смущением. И еще больше – беспомощностью Ликанова.

«Надо переодеться!» – Карина ухватилась за эту мысль.

– Я сейчас вернусь! – сказала она и вышла.

Кермаев проводил взглядом ее ноги в опушенных мехом тапочках, поглядел на своего бывшего сэнсэя.

– Хороший у тебя дом,– произнес он, вертя в руках массивную прозрачную пепельницу.– И жена хорошая. Мне понравилась! А телевизора почему нет?