Все присутствующие невольно подтянулись, услышав эти властные нотки в голосе юноши. Хотя конюший Иосиф, если бы услышал это, не удивился бы – он слышал этот тон намного раньше, когда Питер был еще мальчишкой.
«Это будет один из этих четверых, – продолжал Питер. – Я не допущу, чтобы меня судил человек, который в глубине души уже поверил в мою виновность».
Пейна почувствовал, что краснеет.
«Один из вас, – Питер повернулся к королевским судьям. – Возьмите три черных камня и один белый и тяните. Кто вытянет белый, будет вести процесс. Вы согласны?»
«Да, мой господин», – Пейна изо всех сил старался прогнать предательский румянец со щек.
Флегг опять сдержал улыбку. «Мой маленький глупый господин, это единственный приказ, который тебе суждено отдать», – подумал он.
Глава 43
Встреча началась в три, а кончилась без четверти четыре. Сенаты и парламенты тратят дни и месяцы на принятие самых незначительных решений, но все важные вещи решаются быстро. И уже через три часа, когда начало темнеть, Питер понял, что как ни ужасно это звучало, его признают виновным.
Мрачные молчаливые стражи отвели его обратно в его комнаты. Пейна сказал, что ужин ему принесут.
Это сделал угрюмый гвардеец с лицом, заросшим щетиной. Он держал поднос с тарелкой тушеного мяса и стаканом молока. Когда гвардеец вошел, Питер встал и потянулся за подносом.
«Погоди-ка, мой господин, – прорычал гвардеец. – Я должен кое-что добавить, – с этими словами он плюнул на поднос Питеру. – Вот, держите».
Питер не двигался. Он был ошеломлен.
«Почему ты сделал это? Почему ты плюнул в тарелку?»
«А разве сын, убивший отца, заслуживает лучшего, мой господин?» «Нет. Но не тот, кого еще не осудили за это. А теперь забери это и принеси мне новый ужин. Даю тебе пятнадцать минут, иначе ты проведешь эту ночь в самой глубокой темнице замка».
Безобразная ухмылка гвардейца на миг исчезла, потом появилась опять.
«Не думаю», – сказал он, наклоняя поднос все сильнее и сильнее, пока тарелка со стаканом не полетели вниз, звонко разбившись о каменный пол.
«Вылижи это. Вылижи, как пес».
Гвардеец повернулся, чтобы уйти, и тут Питер ударил его по щеке. Пощечина была громкой, как пистолетный выстрел.
С рычанием гвардеец потянул из ножен меч.
Улыбаясь одними губами, Питер подставил ему шею.
«Давай! Если ты можешь плюнуть другому в тарелку, то, должно быть, сумеешь и перерезать горло безоружному. Давай. Свиньи тоже Божьи твари, и если Бог захотел оборвать мою жизнь и послал для этого такую свинью, как ты, то я не стану противиться».
Гнев гвардейца перешел в смятение. Минуту спустя он спрятал меч.
«Не хочу пачкать клинок», – проворчал он еле слышно, почти прошептал.
«Принеси мне новый ужин, – сказал Питер спокойно. – Я не знаю, кто и что тебе наболтал, и мне нет до этого дела. Не знаю, почему ты так легко осудил меня до суда, и до этого мне тоже нет дела. Но ты принесешь мне ужин вместе с салфеткой, или я позову Пейну, и тебе придется ночевать рядом с Флеггом. Моя вина не доказана, и я еще могу заставить себя слушаться».
Гвардеец становился все бледнее – не только потому, что Питер говорил правду, но и потому, что поверил дружкам, убедившим его в виновности Питера. Теперь он сомневался. Принц вовсе не казался ему виноватым.
«Да, мой господин», – пробормотал он и вышел.
Через несколько минут вошел капитан стражи.
«Мне показалось, я слышал шум, – его взгляд упал на осколки. – Что здесь случилось?»
«Ничего особенного, – спокойно ответил Питер. – Я уронил поднос, и гвардеец пошел за новым».
Капитан кивнул и вышел. Через десять минут раздался стук в дверь.
«Войдите», – сказал Питер.
В дверь протиснулся стражник с новым подносом.
«Простите, мой господин. Никогда в жизни я так не делал. Не знаю, что на меня нашло».
Питер только махнул рукой. Он ощущал невероятную усталость.
«Скажи, другие думают так же? – спросил он. – Другие стражники?»
«Мой господин, я и сам так не думаю».
«Но другие думают, что я виновен?»
После долгой паузы солдат кивнул.
«И почему же?»
«Они говорят про сгоревшую мышь… И про то, что вы плакали, когда Пейна вас обвинил…»
Питер кивнул. Да, плакать тогда было нельзя, но что теперь делать?
«Но чаще всего говорят, что вы хотели стать королем и сделали это».
«Что я хотел стать королем и сделал это», – эхом повторил Питер.
«Да, мой господин», – стражник мрачно глядел себе под ноги.