Дочки-матери

– Злишься? – заискивающе спросила она.

– Да!

– Почему? – пролепетала Мака, все еще стараясь держаться от Игоря на расстоянии. – Ты ведь не любишь маму.

– Откуда ты знаешь?!

– Я ведь не дура, – прошептала Мака, – ни в одном интервью ты не говоришь о ней. Ни на одной фотографии рядом с тобой ее нет. А вчера она вернулась такая…

– Знаю, – кивнул он и быстро поднялся с дивана.

– Так любишь или нет?

Игорь ничего не ответил. Отодвинув Маку со своего пути, он прошел в прихожую, быстро оделся и распахнул дверь.

– Звони, если буду нужен.

– Ладно.

– Не за что, – ответил он невпопад и переступил порог, – сообщи бабушке с дедушкой.

– Хорошо…

Полтора часа, пока старики добирались до квартиры внучки, Мака слонялась по комнатам, не зная, куда себя деть. Кусок в горло не лез, заняться было нечем. Она ругала себя за грубость, за то, что постоянно обижала Инну и чуть что срывалась на крик. Вчера нахамила снова. Но с кем не бывает? Ничего такого Мака не хотела! Сейчас она мечтала только о том, чтобы Инна скорее вернулась.

– Дай сюда записку, – потребовала бабушка с порога.

Мака молча протянула ей сложенный вдвое лист. Несколько минут над ними висела зловещая тишина.

– Ты ее доконала своими выходками, – вдруг завыла бабуля, потрясая кулаком перед лицом девочки, – она же… она же убьет себя! Если еще…

– Цыц! – резко оборвал дед.

– Читай, – заверещала она в истерике, – читай! «Расстаюсь с этим миром!» Надо срочно… в милицию! Знаю я свою дочь!

Мака застыла, прислонившись спиной к стене, ни живая ни мертвая.

Глава 2

Мака готова была выть волчонком и лезть на стену от одиночества. Первый вечер она вообще ничего не могла с собой поделать: сидела с утра до поздней ночи и ждала. Вглядывалась в каждую женскую фигуру, появлявшуюся в арке, и разочарованно отворачивалась.

Ненадолго отключившись и проспав всего пару часов, ранним утром девочка снова заняла свой пост. Сначала во дворе было пусто, потом собралась веселая малышня – играли в снежки, лепили снеговиков. Вокруг них кудахтали мамашки, на которых Мака не хотела даже смотреть. После обеда на улицу вышли ребята постарше, уже без родителей. Они возводили крепости, устраивали грандиозные войны, орали как резаные. А к вечеру появились ее ровесники: те, чьи родители из всех развлечений могли позволить себе только сидение на диване перед телевизором. Подросткам занять себя было нечем: они слонялись от одной беседки к другой, выискивая укромные уголки, и, собравшись в небольшие стаи, курили сигарету за сигаретой, сплевывая в снег.

Когда тьма стала густой – фонари во дворе расколотили еще в новогоднюю ночь, – Мака переставала видеть, что происходит, но по взрывам хохота догадывалась о том, что уже куплена водка и кто-то, проявив таланты добытчика, принес траву или другую гадость. Откуда они это брали, Мака понятия не имела, зато прекрасно знала, что сигареты и любой алкоголь ее одноклассникам продают в ближайшем супермаркете. И вообще где угодно.

Постепенно и гогот стих, а Маке стало так страшно, что она и сама уже готова была напиться: лишь бы не думать, не чувствовать.

Ближе к полуночи в дверь раздался звонок, и Мака подпрыгнула на месте от ужаса. Обливаясь холодным потом, она подкралась на цыпочках к двери и заглянула в глазок. На площадке топтался Фил. Она решила не открывать – надоел со своими проблемами!

Но через несколько минут звонок повторился. Разозленная, она бросилась к двери, чтобы раз и навсегда избавиться от жалкого зануды, и уже начала открывать замок, когда решила все-таки посмотреть в глазок. Онемевшие руки застыли над ручкой: перед ней возникло расплывчатое лицо квадратного мужика – хозяина «Мерседеса». В страхе Мака попятилась.

После появления «бандита», как она мысленно окрестила его из-за жуткой физиономии, девочка выключила в квартире свет и плотно завесила окна. Пусть думает, что никого дома нет. Мало ли: уехали за границу, гостят у бабушки, торчат в каком-нибудь санатории. Что угодно! Лишь бы ни с кем не встречаться.

Мака теперь пугалась даже шорохов, вздрагивала от любого неясного звука в соседней квартире, сердце падало в пятки от гулких шагов на лестничной клетке. Ей всюду мерещились убийцы и воры.

В три часа ночи, когда страх стал невыносимым, она набрала Игоря. Варшавский долго не брал трубку, потом проворчал недовольно «Алло!». Странно, что в такое время она его не разбудила.