Дочки-матери

Глава 5

Игорь, закрывшись в мастерской, сутками писал картины. Те несколько дней, пока Сашка лазила в мамином компьютере и читала книги, ей было все равно, чем он там занят. Лишь бы не забывал заказывать какую-нибудь еду хотя бы раз в день. Но даже с этим случались постоянные перебои! Жить с безумным Варшавским оказалось невыносимо – кроме своих картин, он ни на что не тратил силы и время, а на Сашу обращал не больше внимания, чем на кадку с фикусом. Раньше девочке казалось, что самый эгоистичный на свете человек – это ее мать. Теперь она видела, что в природе встречаются куда худшие варианты.

Кто знает, может, вообще все взрослые живут только своей жизнью, и им нет дела до детей.

Очень скоро Сашка поняла, что в один прекрасный момент просто-напросто сдохнет от голода в этих хоромах. Подумав, она решила, что самый простой выход из положения – сходить в магазин самой. Пока дождешься очередного ресторанного курьера! А объяснять что-то «великому художнику» бесполезно.

Сашка оделась, взяла из затейливой ключницы в прихожей запасной комплект ключей от квартиры и вышла, захлопнув за собой дверь. Сначала нужно было отыскать банкомат, чтобы снять деньги. Потом – какой-нибудь магазин продуктов.

До ближайшего банка пришлось топать пятнадцать минут, потом столько же – до магазина. Увидев местные цены, Сашка только ахнула от удивления. Это сколько же надо зарабатывать, чтобы жить в центре Москвы? Испугавшись, что ей не хватит наличных, она брала только самое нужное, стараясь выбирать недорогие продукты. Долго стояла перед деревянной полкой с ароматными булочками и пирогами по драконовским ценам, но так и не рискнула ничего взять. Вдруг денег не хватит? Конечно, в кассе этого пафосного магазина принимали и банковские карты, но Саша решила не искать приключений на свою голову – могут потребовать паспорт. Когда, уставшая и измученная, она притащила домой две полные сумки продуктов – и яйца, и масло, и молоко, и сосиски, и макароны – и начала раскладывать все по местам, то заметила, что в кухне нет ни кастрюльки, ни даже сковороды. Ругаясь на чем свет стоит и едва не плача от голода, Сашка снова вышла из дома. Предстоял прежний маршрут: сначала в банк, потом в супермаркет – на этот раз за посудой.

Самый насущный вопрос кое-как, но был решен. Мамины книги прочитаны, и Саша затосковала. Так хотелось хоть с кем-нибудь поговорить!

Не в силах дождаться, когда Игорь выйдет из мастерской, она постучала в его дверь.

– Что ты ломишься? – недовольно проворчал он, высунувшись в щель и закрывая спиной мольберт. – Выйди отсюда! Я сейчас.

Она послушно отошла от двери и села на диван в гостиной. И как только мама могла полюбить этого хама?! С ребенком обращается хуже, чем с бродячей собакой.

– Чего тебе надо? – поинтересовался он, плотно прикрыв за собой дверь и вытирая руки масляной тряпкой.

– Новости про маму есть? – как робот спросила Саша.

– Нет. Были бы, я б сказал.

– Мы собирались заявление в полицию подать, – проворчала она, – ты забыл?

– Подавай! – отмахнулся от нее Игорь.

– У меня не примут, я ребенок.

– Тоже мне «ребенок»!

– Почему ты такой злой? – накинулась на него Саша. – Что я тебе сделала?!

– Болтаешься под ногами. – Он отвернулся.

– Что?! Я сижу в своей комнате, и все!

– Как же, в своей, – недовольно пробурчал Игорь.

– А куда мне деться? – Саша чуть не плакала. – Я маму жду!

– В твоем возрасте, – Варшавский окинул девочку суровым взглядом, – я уже никого не доставал. Жил сам по себе.

– Тебя что, – спросила Саша осторожно, – тоже родители бросили?

– Нет.

– Вот видишь!

– Мне самому пришлось уйти, – он плюхнулся рядом с Сашей на диван, с наслаждением вытянув ноги, – я в семье никому не был нужен.

– Совсем? – Саша боялась дышать, чтобы не спугнуть его воспоминания: может, хоть что-то удастся узнать об этом человеке.

– Совсем, – Варшавский горько усмехнулся, – родного отца я не помню: он ушел, как только мне исполнилось два года. А мать потом опять вышла замуж.

– Тебе сколько было тогда? – заинтересовалась Саша.

– Десять.

– А тебя она спрашивала, хочешь ты нового папу?

– Избаловала тебя Инна! – бросил он, нахмурившись.

– Это еще почему?!

– Много себе позволяешь! Моей матери даже в голову не приходило разбираться в том, чего я хочу.

– А у нас что, крепостное право? – Сашу задели его слова. – Детское рабство?