Боковая ветвь

Ее дом был не квартира, а сказка. В нем было приятно жить, вкусно есть, комфортно спать. В общем, Алена Фомина небезосновательно полагала себя идеальной женой и роскошной женщиной. Она любила сына, но в последнее время не очень хорошо с ним справлялась, перелагая все сложные вопросы воспитания на мужнины плечи. Вместе с тем она могла безапелляционно судить всех на свете, смеялась громко, никогда не стеснялась в выражениях и считала себя светской дамой. К образованию относилась пренебрежительно, как к досадной необходимости. Своего мужа ценила, отчетливо сознавая, что только благодаря его деловым качествам она могла вести такой стабильно безбедный образ жизни.

Был, правда, еще один недостаток в ее внешности. У Алены был рыскающий, оценивающий взгляд. Он лишал ее элегантности, портил ее лицо. Он совершенно не гармонировал с миром, в котором она жила: с прекрасным городом, с ее домом, полным чудесных и дорогих вещей, размещенных и устроенных в согласии с хорошим вкусом. (О том, чтобы пригласить дизайнера, позаботился Алексей.) Ее зеленые, в мелкую крапинку, глаза с маленькими зрачками шныряли по окружающим людям, как по магазинным полкам, и на каждого человека, как на предмет, она навешивала взглядом бирки с ценой. В этом надо было отдать Алене должное — оценивая и людей и вещи, она вела себя как опытный товаровед. Ей не нужно было понимать людей — достаточно было их использовать: врачей, учителей, массажисток, косметичек и продавщиц. Подруг у Алены не было. К родителям она относилась весьма снисходительно. Действительно, они еще со школьных времен здорово поднадоели ей со своими нравоучениями.

Судьбой Алена была довольна вполне, но крошечная капля яда иногда разливалась горечью в ее душе. Дело в том, что Алена Фомина знала о существовании Наташи Нечаевой. И вообще-то открыто ее презирала. В представлении Алены Наташа Нечаева была типичной костлявой ученой крысой с проблематичной женской судьбой, с попытками заменить личное счастье научной карьерой. Больше всего Алену волновала Наташина внешность. Она попробовала навести справки. «Худа, черноволоса, прямолинейна» — такую характеристику дала Наташе мать Алексея. «Значит, ни кожи, ни рожи», — обрадовалась Алена. Но, несмотря на нелестный отзыв, беспокойство в ее душе не исчезло.

Два или три года назад она случайно услышала, как ее муж говорит с кем-то по телефону. Разговор шел о пустяках, но такого голоса у него она не слышала давно! С ней он всегда разговаривал по-другому, если не считать только самого начала их бурного романа. В том телефонном разговоре голос у него был заинтересованный, нежный, ласкающий. Она тогда как ошпаренная выскочила из кухни и, не сдержавшись, почти выкрикнула:

— С кем это ты разболтался?

Она отдала всю свою жизнь этому провинциалу! Кем бы он был, если бы не женился на ней? Обычным преподавателем безвестного вуза. Так и сидел бы в глуши всю жизнь. Самим своим существованием она разрешила массу его проблем! К тому же она была верной женой, матерью его сына! Она обустроила дом, одевалась, причесывалась для него! И вдруг эта ласка в голосе… для другой!

На другом конце положили трубку, и она не захотела медлить с расспросами:

— Кто это был?

Ничего криминального не было в том разговоре, но все-таки в голосе мужа сквозило неудовольствие, пока он рассказывал ей, что звонила его старая знакомая по институтским годам Наташа Нечаева. Что она приехала в Санкт-Петербург на конференцию и позвонила ему просто так, узнать, как его дела, как жизнь. Но пригласить домой он ее не успел из-за поднятого Аленой крика.

— И незачем было так волноваться, — с неудовольствием заключил он, но напряженные твердые нотки в его голосе не понравились Алене. С тех пор она накрепко запомнила это имя — Наталья Нечаева. Звонки больше не повторялись, но забыть тот, единственный, она не могла. Еще несколько раз Алена делала попытки вернуться к разговору об этой женщине, но каждый раз на ее мужа нападали зевота и усталость, и ей не удавалось узнать ничего. Мать Алексея тоже была осторожна и лишнего не болтала. И Алена поняла, что у ее мужа существует какая-то часть прошлого, отгороженная от нее невидимым, но прочным барьером. Это открытие было весьма неприятно. С этого времени Алена Фомина заочно возненавидела Наташу Нечаеву.

Сейчас Алексей торопился. Спешил, но зачем-то стал бриться. В щелку она успела подглядеть, с каким неудовольствием он рассматривает в зеркало свое лицо.