Нежное солнце Эльзаса

В тот раз он был неистовым, непреклонным. Ярость, похоже, распаляла изнутри все его естество, а мое сопротивление только придавало ситуации остроты. Он не церемонился ни с моим телом, врываясь в него силой, ни с моими душевными муками, подавляя их физической болью. Он насиловал меня, неожиданно стойкий и крепкий в своих дурных намерениях, оставляя тут и там синяки от острых старческих костей.

Через три недели мне сделали аборт — без обезболивания, без наркоза, выскребали по живому. Я лежала в кресле, постыдно раскинув ноги, искусав до крови губы и повторяя про себя одну-единственную фразу: «Бог шельму метит, бог шельму метит».

После аборта я дала себе слово никогда не встречать и не видеть генерала. Не сталкиваться в жизни с этим чудовищем. Но он словно нарочно окружил меня напоминаниями о себе и тлетворной заботой со всех сторон: на выходе из клиники меня ожидала его машина с водителем, на работе — его ежечасные звонки, дома — присланная охапка роз и серьги с бриллиантами. А через месяц мы снова продолжили встречаться — я со своим затравленным подсознанием оказалась не в состоянии сказать ему «нет». Тряслась перед ним от страха. И предавала всю себя, ложась с ним в постель.

Через полгода меня назначили на должность директора департамента продаж. Петюни в компании к тому времени не стало — куда он подевался, я до сих пор не знаю: мне тогда было не до него.

Самолет коснулся колесами шасси земли, и я чуть не вскрикнула от неожиданности: настолько погрузилась в прошлое и забыла, где я и что. Даже ремень безопасности за все время полета так и не расстегнула: просидела все три с половиной часа с закрытыми глазами. От воспоминаний — черт бы их побрал, стараюсь ведь об этом не думать — на душе стало слякотно и тошно. За иллюминатором красовались мокрые от дождя подмосковные леса и самолеты. Они устало спали, не обращая внимания на суету вокруг и шум, прямо на летном поле.

Часть третья. Служебное расследование

Глава 1

Понедельник начался до невозможного буднично: я с трудом открыла глаза — все-таки по Страсбургу было еще только пять часов, — приняла душ и, облачившись в свой любимый серый костюм, который после привольных маечек и широких блуз казался просто-таки смирительной рубашкой, вышла из подъезда. Корпоративный «Фольксваген» уже ждал меня у самых дверей. Загорелый Дима, которого я тоже отпускала отдохнуть на эти две недели, сиял белозубой улыбкой. Наверное, слетал в какую-нибудь мерзкую Турцию со своей подругой. Или женой — черт его знает, кто у него там.

— Доброе утро, Маргарита Семеновна! — в полупоклоне водитель открыл для меня заднюю дверцу.

— Доброе, — вяло ответствовала я и, поколебавшись, решила: — Я сегодня впереди поеду.

Брови водителя поползли вверх, нескромно налезая на лоб. Однако вслух Дима говорить ничего не стал — молча захлопнул заднюю дверцу и открыл переднюю. Я села.

Москва по сравнению со Страсбургом выглядела безумной: рекламные щиты высотой с дом, громадные плазменные панели, толпы людей на остановках, несущиеся к метро потоки и гудящие, смердящие автомобили. Ад кромешный! Дима ловко менял полосы движения, остервенело выкручивал руль, влезал в поток, истерично жал то на тормоз, то на газ, что обеспечивало, вопреки всем законам пробок, движение. Время от времени благодаря его технике пилотирования мне хотелось зажмуриться и закрыть ладонями глаза. Дима моих страхов не замечал. Я зареклась впредь ездить с ним на переднем сиденье — никакого душевного здоровья не хватит. Интересно, как это я раньше относилась к его экспериментам равнодушно? И по какой такой воле провидения мы оба не лежим до сих пор на кладбище?! Заставив память напрячься, я вспомнила, что обычно, сидя в машине, либо читала документы, либо уходила с головой в лэп-топ, либо говорила с кем-то по телефону. И, как правило, вопила при этом так, что у Димона моего наверняка закладывало уши. Видимо, и он не мог переварить произошедшие во мне перемены: то и дело с опаской на меня косился и нервно ерзал в водительском кресле.

— Маргарита Семеновна, — наконец решился он, с любопытством уставившись на меня, — у вас все в порядке?

— Да! — в моей интонации появились знакомые «лающие» нотки. — Если ты, кретин, довезешь нас до офиса в целости и сохранности. На дорогу смотри!

Дима вздохнул с облегчением, обнаружив, что я все та же, привычно высокомерная и грубая, и развалился в кресле.