Семнадцатилетней наивной девушкой Меган влюбилась в красавца Бакстера...
— То есть он угадал в последний момент? — удивилась Мак. — Везунчик.
— Да, везунчик. Я подумала, что у него нет ни шанса, поскольку мы все были вместе. Я и представить не могла, что Лорел выпрыгнет из фургона и сбежит к Делу.
— Это было романтично, — улыбнулась Эмма. — Лорел вдруг встрепенулась, вся такая разгоряченная и решительная, и выскочила из машины. Что случилось, когда ты прибежала к нему?
— Он открыл дверь.
— Колись, — приказала Мак, тыча в нее пальцем.
— Не стесняйся. Ты моя подруга почти столько же времени, сколько Дел мой брат, так что все нормально.
— Ешьте, — приказала миссис Грейди, раскладывая по тарелкам омлет.
Лорел покорно откусила кусочек.
— Я составила формулу.
— Для чего? — спросила Эмма.
— Какие дни из тех тридцати не считаются. Сложная формула, но я ее составила. Как только Дел понял мою логику, он согласился, что это разумно и надо послать пари к черту. Ну, мы и послали.
— Уикенды, верно? — предположила Мак, уминая омлет. — Я думала об этом. Уикенды не считаются.
— Точно. Первый и последний дни тоже не считаются. Все гораздо сложнее, но это суть. Моя формула справедлива, однако мы ее сразу не учли, поэтому мы и послали пари к черту. И…было чудесно. У меня в мозгах есть такое местечко, которое тревожилось, что я буду нервничать, что нам будет неловко. Но я не нервничала, и нам не было неловко. Он не спешил и не давал спешить мне, все было медленно и мило. Он был…
Паркер вздохнула.
— Если ты думала, что смутишь меня, сообщив, что мой брат хороший, заботливый любовник, ты ошибалась. Видишь ли, дело не в сноровке. Главное — уважение и нежность к партнерше.
— Мне казалось, что на всем свете только мы двое. А потом я заснула рядом с ним, чувствуя себя в полной безопасности. Все было так естественно. А для меня всегда самое трудное абсолютно довериться и заснуть.
Эмма потерлась ногой о ногу Лорел.
— Замечательная сексуальная история к завтраку.
— Мы немного поспорили утром.
— И трахнулись?
— И это тоже. Мак, ты только о сексе и думаешь. Я в темноте искала одежду, хотела вызвать такси и вернуться домой. У меня сегодня весь день забит. Но он проснулся, что привело к сексу, хотя я была дико лохматая.
— Ужасно, — пробормотала Эмма. — Почему не изобретено средство для мгновенного приведения прически в порядок?
— Потом он настоял на том, чтобы отвезти меня домой.
— Разумеется, — подала голос Паркер.
Лорел закатила глаза.
— Этот ваш непоколебимый кодекс поведения. Зачем ему вставать, одеваться, везти меня, когда я сама могу добраться до дома?
— Затем, что, во-первых, ты была в его доме. Во-вторых, ты была в его постели. Хорошие манеры вовсе не угроза твоей независимости.
— Главное Правило Брауна?
Паркер улыбнулась:
— Думаю, можно и так назвать.
— Он назвал. Ну, надеюсь, я вас удовлетворила, потому что мне пора работать.
— Как и всем нам. Я должна обработать полмиллиона лилий. И сегодня начинается стройка.
— У меня тоже?
— Если верить Джеку, у тебя тоже. — Эмма взглянула на свои часики. — С минуты на минуту.
— Твоя жизнь станет очень интересной, — объявила Мак. — И шумной.
— Результат того стоит. Во всяком случае, я так себя уверяю. Спасибо за завтрак, миссис Грейди.
— Ты рассказала хорошую историю, так что расплатилась сполна.
— Если станет невмоготу, можно часть работы перенести сюда?
— Пожалуйста. Эммелин и Макензи, вы требовали историю — вы моете посуду. Я прогуляюсь в саду, пока не начался грохот.
Паркер вышла вместе с Лорел.
— Главное — счастье. Если тебе опять станет неловко, помни, мне нравится видеть вас с Делом счастливыми.
— Я стараюсь не забывать. Скажи прямо, если я начну все портить, ладно?
— Доброе утро, Сара. Как самочувствие нашей невесты?
11
Лилии Эммы наполняли воздух густым ароматом и переливались всеми летними красками от алой и желтой до карамельно-розовой и ослепительно-белой. Невеста, которая утром пятого июля считала сделанный с опозданием маникюр катастрофой, с восторгом позировала Мак. Паркер пыталась довести до ума жилет и галстук жениха.
Удостоверившись, что никому не требуются ее внимание или поддержка, Лорел занялась верхушкой торта — сахарной восьмиугольной вазой, наполненной миниатюрными лилиями.