Жена самурая

В камере он молча улегся на нары и закрыл лицо ладонью. Его личность была хорошо известна в городе, а приметная внешность не давала возможности усомниться в том, что ее обладатель и есть Акела, некогда правая рука Фимы Клеща, потому никаких вопросов ему никто не задал, лишь «смотрящий» хмыкнул и жестом дал понять своим подручным, чтобы вновь прибывшего не трогали.

Акела не особенно волновался по поводу задержания, если нет никаких улик против него, то через три дня отпустят. Хуже другое – пропал меч, подаренный ему сэнсэем. Собрав воедино все обрывочные сведения о преступлениях, в которых его пытались обвинить, Акела почему-то сразу подумал о том, что его меч мог быть как-то задействован в них – очень уж характерная вырисовывалась картина. Бомжи – они же неприкасаемые-эта, отрубленные головы – возможно, с целью изготовления трофеев-бундори, ровный край раны на трупах – все это отлично укладывалось в старую военную традицию. Следовательно, тот, кто сделал это, либо имел цель как-то скомпрометировать его, Акелу, либо сам был приверженцем самурайской идеологии.

«А как вариант – и первое и второе», – подумал вдруг Акела, поворачиваясь на бок. Врагов у него было достаточно еще «из прошлой жизни», и среди них встречались люди, увлеченно изучавшие японские традиции.

Неожиданно в памяти всплыл эпизод – эта девушка, Оля Паршинцева, с деревянным шинаем у манекена имитирующая удар по шее снизу вверх спереди назад. «Откуда она это взяла? Почему именно так? Ведь именно так отрубалась голова для создания бундори… Откуда она это знает? – Акела рывком сел, едва не ударившись головой о верхние нары. – Как она вообще попала в наш дом, почему именно ко мне? Аля говорила… стоп, а что она мне говорила вообще? Я ведь даже толком не узнал, кто она, эта Ольга. Старый дурак! Ну, как я мог поверить в то, что молодая девчонка на ровном месте настолько увлеклась японской культурой, чтобы изучать язык и боевые техники? Кто она вообще? Нужно как-то Алю предупредить, чтобы была с ней осторожнее. А лучше – Фиме об этом сказать».

Однако пока Акела не имел возможности связаться ни с женой, ни с ее отцом.

Самое скверное началось утром следующего дня, когда выяснилось, что на яшмовом украшении, найденном у женского трупа, обнаружились отпечатки пальцев Акелы. Именно этой яшмой была украшена рукоять меча-тати, пропавшего из его квартиры. Из задержанного Акела в момент превратился в подозреваемого в серии жестоких убийств.

Александра

За четыре дня до Нового года я приняла последний зачет, составила список должников для деканата и отказалась от участия в кафедральных посиделках. Настроения никакого не было – муж в СИЗО, какое тут веселье, – да меня особенно никто и не уговаривал, потому я, сунув халат в пакет, чтобы выстирать дома, вышла из здания морфологического корпуса и побрела за Соней в детский сад. Утренник у них прошел вчера, я старалась отвлечься от неприятных мыслей и сосредоточиться на том, как моя дочь читает стихи, а потом и выступает в спектакле. Никто в детском саду не подозревал о том, что Соня не родная нам с Сашкой, и потому мне было приятно выслушивать комплименты воспитателей и родителей по поводу того, что она «умничка, красавица и на маму очень похожа».

Взглянув на часы, я обнаружила, что у детей еще «тихий час», и теперь бесцельно бродила по предпраздничному городу, стараясь не смотреть на охваченных подарочным ажиотажем людей. «У них через четыре дня праздник, – тоскливо думала я, поддевая носком ботинка свежий снег. – А Сашка в тюрьме… за что? Я ведь точно знаю, что он не мог убить кого-то, это противоречит его философии! То есть он мог убить, но только защищаясь сам или защищая нас, например, причем сделал бы это голыми руками… И меч он не мог носить с собой, тем более этот – для тренировок у него все хранится в клубе… В клубе! А ведь если это Сашка забрал меч, то хранить его он мог именно там!» – вдруг осенило меня, и я, шагнув к обочине, подняла руку, ловя такси.

Сидя на заднем сиденье, я напряженно думала, как помочь мужу. Ну, разумеется, если я обращусь к папе, тот даст своего адвоката – удивительно вообще, как это он еще не в курсе и не позвонил даже ни разу. Но лучше бы и папу исключить из этой цепочки для его же спокойствия – адвоката дядю Моню я знала с детских лет, так что посредники мне ни к чему. Но от разговора с отцом мне, кажется, не удастся улизнуть – ради собственного удобства будет лучше, если я отправлю Соню из города и оставлю на попечении деда и домработницы. В папином коттедже полно охраны, и с моей дочерью все будет в порядке. Нехорошие предчувствия не оставляли меня, а ребенок делал уязвимой, поэтому нужно устроить все так, чтобы Соня не подвергалась никакой опасности. Хватит с меня ареста мужа.