Ловец снов

Я просто не могу поспеть за тем, что творится у тебя в голове, неожиданно пожаловался Оуэн, но, похоже, ты слишком высокого мнения о себе! Нечего нос задирать. Какая у лица?

Уязвленный Генри злобно уставился на него.

— Последнее время мы сюда не приезжали, понятно? И давай на этом закончим.

— Как угодно, — сказал Оуэн.

— Но мы посылали открытки к Рождеству, ясно? Каждый год, поэтому я и знаю, что они переехали на Дирборн-стрит, 14, Уэст-Сайд. Это третья улица отсюда.

— Ладно, ладно, успокойся.

— Трахни свою мать и сдохни, нашелся тоже…

— Генри…

— Мы просто потеряли связь, так бывает. Возможно, не с такими, как ваше высочество, принц Совершенство, но для остальных.., для остальных… — Генри опустил глаза, увидел стиснутые кулаки и усилием воли разжал пальцы.

— Я же сказал, ладно.

— Возможно, принц Совершенство до сих пор не забыл никого из друзей, даже тех, с кем рядом на горшке сидел. Должно быть, обязательно съезжаетесь раз в год, поменяться лифчиками, похвастаться новыми записями «Мотли Крю» и поесть салата с тунцом, как в школьном кафетерии.

— Прости, если расстроил тебя.

— Можешь кусаться, я не обижаюсь. Не зря же ведешь себя так, будто мы бросили его, как последние… — Что, разумеется, недалеко от истины.

Оуэн, ничего не ответив, продолжал вглядываться в вихрящийся снег: боялся пропустить табличку с названием улицы в сереньком свете раннего утра.., вот она, перед носом! Снегоочиститель, проходивший по Канзас-стрит, завалил конец Дирборн, но Оуэн надеялся, что «хамви» пройдет.

— Не то чтобы я совсем забыл о нем, — продолжал Генри, сначала мысленно, потом перейдя на слова. Думать о Даддитсе означало выдать себя с головой. — Мы все помнили его. Мы с Джоунси собирались навестить его весной. Но Джоунси попал в аварию, и у меня все из головы вылетело. Неужели это так удивительно?

— Вовсе нет, — мягко сказал Оуэн, резко повернул руль вправо, потом влево, чтобы машина не пробуксовывала, и нажал на акселератор. «Хамви» с такой силой ударился в плотную стену снега, что их отбросило на сиденья. Но мощная машина все-таки пробила завал, и Оуэн едва успел вывести грузовик на середину мостовой, чтобы не сбить припаркованные по обочинам автомобили.

— Не желаю быть объектом праведного негодования того, кто собирался поджарить живьем несколько сотен ни в чем не повинных людей, — проворчал Генри.

Оуэн обеими ногами нажал на тормоз, отчего их вновь тряхнуло, а «хамви» пошел юзом.

— Заткнись на хрен.

Не мели дерьма, которого не понимаешь.

— Вполне возможно, что мне придется подыхать из-за…

— тебя, так что почему бы тебе не держать свое хреново.., самовлюбленное (изображение капризного ребенка с выдвинутой нижней губкой).

— такое рациональное, логическое дерьмо, при себе.

Генри потрясение уставился на него, обалдев от неожиданности. Когда к нему в последний раз обращались в подобном тоне? Кажется, вообще никогда.

— Мне необходимо одно, — пояснил бледный от усталости Оуэн. Лицо осунулось, кожа туго обтянула скулы. — Хочу найти и остановить твоего Тифозного Джоунси. Ясно? И хрен с ними, с твоими тонкими чувствами, хрен с твоей нежной натурой и хрен с тобой. Вот так.

— Согласен, — кивнул Генри.

— Не желаю выслушивать лекции по этике и принципам морали от малого, задумавшего вышибить свои сверхобразованные, сверхчувствительные мозги.

— О'кей.

— Поэтому трахни свою мать и сдохни. В «хамви» стало тихо. Ничего, совсем ничего, кроме визга ветряного пылесоса за окнами.

— Вот что мы сделаем, — наконец решил Генри. — Я трахну твою мать и сдохну, ты трахнешь мою мать и сдохнешь. Таким образом, удастся благополучно избежать инцеста.

Оуэн невольно улыбнулся. Генри ответил улыбкой.

Что делают Джоунси и мистер Грей? Можешь сказать? — спросил Оуэн.

Генри облизнул губы. Нога почти не чесалась, но язык оброс так, что казался обрывком старого плюшевого коврика.

— Нет. Они отключились. Вероятно, это штуки Грея. А твой бесстрашный вождь? Курц? Он все ближе и ближе, верно?

— Да. Если хотим сохранить фору, нужно шевелиться.

— Будет сделано.

Оуэн поскреб красную пленку, рассеянно сдул с пальцев волокна и чуть прибавил скорость. Номер 41, говоришь?

Да. Оуэн!

Что тебе?

Я боюсь.

Даддитса?

Что-то в этом роде.

Почему?

Не знаю.

Генри поднял на Оуэна потухший взгляд. Чувствую, с ним что-то неладно.