Сержанту никто не звонит

Извини. Глупо начинать рассказ с этих слов – почти так же глупо, как смотреть фильм с финальных титров, минуя начало, развитие, ударные моменты.

Лица актеров – по памяти, и к черту грим!

Капрал: Америго да Корсо.

Старший сержант: Франко Соренте.

Сержант: Рауль Моралес.

Рени, Рени, Рени…

В роли мертвого лейтенанта Рамиреса – мертвый лейтенант Рамирес.

– Сержант Соренте, – доложился я. – Прибыл на военный совет.

– А где лейтенант?

– В заречном квартале, – пояснил я любезно. – Чем занят? Лейтенант украшает собой дерево. Лицо у него почернело, язык – вывалился. Хотите знать что-нибудь еще?

– Что... что случилось?

– Он мертв. Его повесили, если быть точным.

– Как?

– За шею, полковник. Веревка пережимает дыхательное горло и человек умирает. Очень просто. Как говорили в старину: вас повесят, и вы будете висеть до тех пор, пока не умрете, не умрете, не умрете...

– Сержант!

– Полковник.

– Ваши шутки неуместны... и оскорбительны! Рамирес был хорошим офицером.

– Он был идиотом. Только идиот отправится за реку без охраны.

– В одиночку?!

– Хуже, полковник. Он взял с собой капрала Денсини и рядового Гомеса. Их повесили веткой ниже. Жаны уважают субординацию. Хорошее рождество – правда, сэр? Вы же англичанин, у вас принято уважать традиции. Жаны, за неимением ели, обошлись ясенем... или тополем? Простите, полковник. Я плохо разбираюсь в лиственных породах.

– ...мы окружены, – подвел итог начальник штаба.

– Сержант, а как вы оцениваете обстановку?

Я скривил губы. Военный совет, мать вашу! Мы действительно в отчаянном положении, раз армейцев интересует мнение какого-то миротворца.

– Хватит играть в молчанку, сержант, – раздраженно сказал Джанелли. – Мы можем победить? Ответьте как специалист – вас же этому учили.

– Хорошо. Я отвечу. Вы знакомы с тактикой партизанской войны? – я оглядел присутствующих, – Вижу, что нет. Существует единственный способ победить гверилью – один единственный. Это в наших силах. Но, боюсь, он вам не понравится.

– Что за способ?

– Лишить партизан базы.

– Продовольствия, оружия? Денег?

Я помолчал.

– Людей, – сказал наконец. – Все остальное – мишура, следствие... Без населения, поддерживающего партизан, последние обречены.

– И что вы предлагаете?

– Я не предлагаю. Я констатирую факт. Наш путь к победе называется неприятно. Очень неприятно. А выглядит и того хуже.

– Геноцид, – тихо обронил О'Коннор. На него стали оборачиваться – артиллерист сидел бледный, ладони стиснули кружку. – Это же так просто... этот псих говорит о геноциде. Так просто...

Я ухмыльнулся.

– Совершенно с вами согласен, майор. Лучшие решения – простые решения.

Глухой стук. Майор уронил злосчастную кружку.

– Вы забываете, полковник, – сказал я с издевкой, – миротворцы не подчиняются армии.

– Но лейтенант Рамирес...

– Лейтенант мертв. Теперь моим начальством на этой планете является Господь Бог. Вы, – я шагнул к Джанелли и ткнул пальцем в грудь, – не он. Что, как ни странно, меня радует.

Полковник побледнел; рука поползла к кобуре. Последнее время я многих пугаю.

– Вы – маньяк, сержант, – тихо сказал Джанелли. Ты смотри, что значит академия генштаба – душа в пятках, а осанку держит. И голос почти не дрожит. – Свихнувшийся сукин сын.

– Я оставлю ваши слова без последствий, полковник. Спишу на стресс. Вы расстроены, и я могу понять, почему. Однако в следующий раз советую хорошенько подумать, и только потом – говорить.

– Вы мне угрожаете, сержант?!

– Нет, сэр. Я вас предупреждаю. Будьте осторожней – у жанов повсюду снайперы. Случайная пуля обрывала карьеру и не таких блестящих военачальников, как вы.

Терпение полковника лопнуло. Джанелли схватился за кобуру, взглянул мне в глаза и – понял. Отдернул руку, словно обжегся... пальцы дрожат.

– Полковник, сэр, – я отдал честь – впервые за долгое время. Из-за снайперов воинское приветствие отменили месяц назад. – Старший сержант Франко Соренте, 8-ая бригада коммандос, ООН, ВКС. Разрешите идти?

– Идите.

– Рауль?

Рауль аккуратно закрыл книгу. Выпрямился, заложил руки за голову – ноги в огромных ботинках вылезли далеко за спинку кровати. Рост Рауля два метра десять, сложение пропорциональное – я, только увеличенный в полтора раза.

– Да, Франко?

– Как думаешь, зачем Рамирес пошел за реку? – сказал я. – Причем в компании всего двух солдат? Он, конечно, не гений – но и не дурак. По крайней мере, связать «заречный квартал», «без охраны» и «дырка во лбу» он мог.