Это смертное тело

Человек заговорил с Джиной. Вопреки смыслу произнесенных слов, в его голосе не прозвучало ни малейшего расположения:

— Чудный день, дорогуша. Снова жарче, чем следует, но разве кто-нибудь станет жаловаться? Хорошая погода нас редко балует. Что скажете?

Джина быстро взглянула на Гордона и неохотно ответила:

— А вот мне бы сейчас, если честно, прохладного ветерка.

— В самом деле? А разве Гордон не машет над вами веером, когда вы оба вспотеете?

Он обнажил зубы в фальшивой улыбке, да и все в нем было таким же фальшивым.

— Чего вы хотите?

Гордон перекинул шланг на другую сторону. Вода продолжала течь. Испуганные неожиданным движением пони бросились врассыпную. Гордон подумал, что Джина войдет в загон, поскольку пони удалились на безопасное расстояние, но она этого не сделала и осталась возле забора, взявшись руками за один из новых столбов. Не в первый раз Гордон выругал и этот столб, и всех его сородичей. Лучше бы все сгнило, подумал он.

— Ты что-то не слишком дружелюбен, — ответил мужчина. — Я хочу поговорить. Сделаем это здесь или отъедем?

— Мне надо на работу.

— Много времени я у тебя не отниму.

Он чуть поправил брюки, подтянул, чтобы яйца заняли более удобное положение. Это движение, в зависимости от обстоятельств, имело сотню разных значений. Гордон отвел глаза.

— Что такое, милый?

— Мне надо на работу.

— Это я знаю. Так что, проедемся? — Он обернулся к Джине: — Я его недалеко увезу. Не успеете соскучиться.

Джина переводила взгляд с Гордона на мужчину. Гордон видел, что она испугана, его охватил бессильный гнев. Надо убрать этого ублюдка с участка.

Гордон подошел к колонке и отключил воду.

— Поехали, — сказал он и, проходя мимо, шепнул Джине: — Все в порядке. Я скоро.

— Но почему ты должен…

— Я вернусь.

Гордон сел в машину. Позади себя он услышал смешок и замечание:

— Какой милый мальчик.

Машина задним ходом выехала с дорожки в переулок и двинулась в сторону Суэя.

— Ну ты, очаровательный кусок дерьма, она не станет смотреть на тебя как на божий дар своей щелке, если узнает правду.

Гордон молчал, хотя внутренности у него завязались узлом. В конце переулка они свернули налево и поехали дальше. Сначала Гордон думал, что они едут в деревню, но они миновали отель, перебрались через железнодорожные пути и двинулись на северо-запад, мимо дачных домиков. Показалось кладбище с аккуратными рядами могил. С четырех сторон его окружали заросли ольхи, бука и берез. Гордон подумал, что, вероятно, здесь Джемайму и похоронят. Старинные кладбища поблизости отсюда были уже заполнены, и Гордон сомневался, что у Хастингсов есть семейный склеп, потому что Джемайма ни разу не говорила ему об этом, к тому же он знал, что ее родителей кремировали. Она никогда не говорила о смерти, сказала лишь о родителях, и он был ей за это благодарен, хотя до настоящего момента и не сознавал этого.

Однако они проехали и мимо кладбища. Гордон хотел было спросить, куда, черт возьми, его везут, когда автомобиль повернул налево, на автостоянку. И тогда он понял. Это был лесной участок Сет-Торнс-Инкложер, такой же, как и многие другие в заповеднике, отгороженный от диких животных Нью-Фореста. Этим деревьям и кустам давали подрасти, защищая их от повреждений.

Повсюду вились тропинки, но поблизости стоял только один автомобиль, и в нем никого не было. Получалось, что это лесное пространство в их распоряжении, как это и требовалось его спутнику.

— Пойдем, дорогой, — сказал мужчина. — Прогуляемся немножко.

Гордон знал, что нет смысла тянуть время. Все будет так, как будет. Бывали ситуации, которые он контролировал хотя бы отчасти. Но эта к ним явно не относилась.

Он вышел из машины, вдохнул свежий и чистый утренний воздух. Впереди были ворота, Гордон открыл их и, пройдя на лесной участок, стал ждать распоряжений, которые должны были вскоре последовать. Дорожки отсюда шли в трех направлениях: либо углублялись в лес, либо следовали параллельно границам участка. Гордону неважно было, по какой дорожке идти, потому что результат от этого не менялся.

Земля показывала, в какую сторону им идти. Следы животных и людей, довольно свежие на вид, уводили в лесные заросли, и поэтому им надо было выбрать другую тропу, ту, что шла в юго-восточном направлении, вдоль границы выгороженного участка, затем спускалась в низину и снова поднималась, бежала под каштанами и пробивалась сквозь густые заросли падуба. На открытых местах лесники заповедника складывали ветви, срезанные либо сорванные с деревьев ветром. Папоротник здесь был густым, он роскошно разросся под проникающими сквозь заросли солнечными лучами, но уже сейчас начал буреть по краям. К концу лета — началу осени он станет похож на коричневое кружево, особенно там, куда солнце обрушит всю свою мощь.