Это смертное тело

Милденхолл, Хоксни, Тетфорд. Кладам всегда давались названия по месту их обнаружения. Так произошло и с кладами, спрятанными во времена римского завоевания Британии. Не всегда у римлян все шло гладко, когда они пытались подчинить себе народ, которым собирались править. Поскольку люди не готовы были покориться, вспыхивали мятежи. В такие моменты римские монеты прятали. Иногда владельцы этих сокровищ не могли их вернуть, и деньги на протяжении многих столетий лежали погребенными — в запечатанных кувшинах, в засыпанных стружкой деревянных ящиках… в том, в чем можно было их в то время спрятать.

В Милденхолле, Хоксни и Тетфорде были обнаружены главные сокровища из найденных на территории Британии. Клады пролежали погребенными более тысячи лет, но в двадцатом веке их вырыли, и там находилось все: монеты и сосуды, украшения и религиозные символы.

В коллекции музея имелись и более мелкие клады, каждый из них представлял какую-то область Британии, в которой селились римляне. Самый недавний клад, в Хоксни, был обнаружен в графстве Суффолк в 1992 году. Поразительно, но Эрик Лоз — человек, который его нашел, — оставил все как было и тотчас позвонил властям. Археологи обнаружили там более пятнадцати тысяч золотых и серебряных монет, браслеты и кольца. Это была сенсационная находка. Бесценная, по мнению Линли.

— К его чести, — пробормотал Линли.

— Мм? — спросила Онор Робайо.

— То, что мистер Лоз сообщил о нем. Я говорю о сокровище, которое обнаружил этот джентльмен.

— Да, конечно, — согласилась Онор. — Впрочем, не слишком-то восхищайтесь им.

Они с Линли стояли перед витриной с сокровищами Хоксни. На картине, написанной акриловой краской, был изображен ящик, в котором и обнаружили клад. Робайо прошла через комнату к огромным серебряным блюдам и подносам, найденным в Милденхолле, и прислонилась к витрине.

— Вспомните, что этот человек, Эрик Лоз, искал в том месте металлические объекты. Если он делал это, то ясно, что законы он должен был знать. И хотя с тех пор как этот клад был найден, законы немного изменились, в те годы такой клад, как в Хоксни, должен был стать собственностью короны.

— Не означает ли это, что у него был мотив присвоить клад? — спросил Линли.

— А что бы он с ним сделал? — пожала плечами Робайо. — Тем более что по закону музей мог купить его у короны — по рыночной цене, заметьте, — а человек, нашедший клад, получил бы вознаграждение. А это большие бабки.

— А! — воскликнул Линли. — Выходит, у человека был мотив отдать клад, а не присваивать.

— Верно.

— А сейчас? — Линли улыбнулся, потому что ему самому этот вопрос показался наивным. — Прошу прощения, возможно, я должен знать этот закон, ведь я полицейский.

— Ха! Сомневаюсь, что у вас было много дел, в которых люди находили сокровища. В любом случае, закон не слишком изменился. Тот, кто находит клад, должен в течение четырнадцати дней сообщить об этом местным властям, если он понимает, что это сокровище. Если человек не позвонит коронеру, его могут подвергнуть судебному преследованию. А коронер…

— Постойте, — вмешался Линли. — Что вы имеете в виду, когда говорите: «если он знает, что это сокровище»?

— Ну, тут надо вспомнить закон тысяча девятьсот девяносто шестого года. В нем разъясняется, что такое сокровище. Одна монета, например, сокровищем не является, если вы меня понимаете. Две монеты — и вы уже на шаткой почве, если не позвоните и не дадите об этом знать властям.

— И что они могут сделать в том случае, если вы нашли две монеты, а не двадцать тысяч? — спросил Линли.

— Пришлют археологов и раскопают к черту весь ваш участок, — сказала Онор Робайо. — По правде говоря, большинство людей не будут на них в обиде, потому что им достойно заплатят.

— Это если музей захочет купить клад.

— Верно.

— А если не захочет? Если его заберет корона?

— В законе есть еще один интересный параграф. Корона может наложить руки только на сокровища Корнуолла и Ланкастера. А что до остальной страны… Человек, нашедший клад, получит вознаграждение, после того как сокровище в конце концов купят, и если клад окажется таким, как этот. — Робайо кивнула на витрины с серебром, золотом и драгоценностями в зале № 49, — то он может быть уверен: вознаграждение будет весомым.

— Значит, вы утверждаете, — сказал Линли, — что человеку, обнаружившему такой клад, нет никакого смысла молчать о сокровище и незачем хранить его при себе.