ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ

— Миссис Эдвардс, могу ли я поговорить с вами?

Она пожала плечами:

— Как будто у меня есть выбор, — и нажала на кнопку, помеченную цифрой «четыре».

Коп сказал:

— Отлично, — и тоже вошел в лифт.

Он был большим мужчиной. Она заметила это прежде всего остального в резком свете люминесцентной лампы на потолке лифта. Он был выше ее самой на добрых четыре дюйма. И на лице его тоже был шрам, белый, как полоска мела, бегущий от уголка глаза через всю щеку. Ясмин знала, что это за шрам — от лезвия бритвы, но не знала, как он был получен. Поэтому она спросила, мотнув головой в сторону его лица:

— А это что?

Коп глянул на Дэниела, который смотрел на него так, как всегда смотрит на чернокожих мужчин: с таким сияющим, таким открытым, таким жадным лицом, на котором было написано все, чего мальчугану не хватало в жизни с той самой ночи, когда его мама в последний раз бросила вызов Роджеру Эдвардсу. Коп ответил:

— Это напоминание.

— О чем?

— О том, каким идиотом может быть парень, когда уверен, что он круче всех.

Лифт дернулся и замер. Ясмин никак не прокомментировала слова полицейского. Коп стоял ближе всех к двери, поэтому он вышел первым, как только она со скрипом отъехала в сторону. А потом устроил представление, придерживая дверь, чтобы она не ударила внезапно Ясмин или ее сына… ага, как же, ударит. Много он знает об этом лифте. Он постоял сбоку, ожидая, пока все выйдут, и она проскользнула мимо него, говоря на ходу

сыну:

— Займись-ка этими пакетами, Дэн. И не урони парики, потом хлопот не оберешься пыль с них стряхивать.

Она впустила их в квартиру и включила свет в комнате, которая служила у них гостиной. Затем последовало очередное указание сыну:

— Иди набирай ванну. С шампунем только полегче, а не как в прошлый раз.

— Хорошо, мам, — сказал Дэниел.

Он бросил застенчивый взгляд на полицейского, — взгляд, который так красноречиво говорил: «Как тебе наша берлога, чувак?», что у Ясмин душа заболела за сына, и эта боль породила в ней гнев, поскольку она вновь увидела, сколько они с Дэниелом потеряли.

— Займись уже делом, — велела она сыну, а копу сказала: — Так чего тебе от меня надо? Как, ты сказал, тебя зовут?

— Он Уинстон Нката, мам, — встрял Дэн.

— Сколько раз тебе говорить, быстро за работу!

Он ухмыльнулся, полыхнув крупными белыми зубами, зубами взрослого, в которого он превращается куда быстрее, чем ей бы того хотелось. Улыбка осветила его лицо, не такое темное, как у Ясмин, ведь в нем смешались цвета кожи отца и матери. Мальчик исчез в ванной, и оттуда сразу послышался шум воды. Он, видимо, вывернул краны на полную мощность, желая показать, что данное ему поручение он выполняет ловко и умело.

Уинстон Нката остался стоять у двери, и это разозлило Ясмин еще сильнее, чем если бы он пошел разгуливать по всей квартире, осматривая каждый уголок ее собственности (комнат было всего четыре, и это заняло бы у него не больше двух минут).

— Так в чем дело? — спросила она.

— Вы позволите мне осмотреть вашу квартиру? — попросил он вместо ответа.

— Зачем? Я ничего плохого здесь не прячу. У тебя ордер есть? И я ходила отмечаться на прошлой неделе, как всегда отмечаюсь у Шэрон Тодд. Если она сказала вам что-нибудь другое… если эта сучка записала мне пропуск… — Ясмин ощутила, как страх ползет по коже рук от пальцев вверх, и вновь осознала, какую власть имеет офицер службы надзора над тем, что называется ее свободой. — Ее не было на месте, понятно? Мне сказали, что она у врача. С ней какой-то приступ случился, и ей велели срочно сдать анализы или еще что-то. И когда я пришла…

Ясмин сделала глубокий вдох, желая остановить поток слов. Она злилась, злилась на себя за то, что испытывает страх, и злилась на этого копа с порезанным бритвой лицом, который принес страх в ее дом. У копа на руках были не только все козыри — вся колода, и они оба знали это. Пожав плечами, она сдалась:

— Смотри, если хочешь. Все равно не найдешь того, что ищешь.

Бесконечно долгую секунду он смотрел ей в глаза. Она отказалась отводить взгляд, потому что отведенный взгляд означал бы, что он раздавил ее одним пальцем, как блоху. Поэтому она тоже смотрела на него, стоя там, где стояла, — у прохода на кухню. В ванной раздавался плеск воды — Дэн намыливал парики.

Наконец коп произнес: «Отлично» — и кивнул ей смущенно и вежливо, но она все равно была убеждена, что он притворяется. Первым делом он двинулся в ее спальню и щелкнул там выключателем. Ясмин видела, что он раскрыл платяной шкаф, с которого облупилась почти вся краска, но не стал выворачивать все подряд карманы, лишь провел пальцем по паре брюк. И из комода не стал выдвигать ящики, задержался только, разглядывая то, что лежало на его крышке: расчески, в одной из которых застряли белокурые волосинки, и блюдо с разноцветными бусами, которыми Ясмин подвязывала свои косички. Дольше всего он стоял перед фотографией Роджера, одна точная копия которой находилась в гостиной, вторая — на тумбочке у кровати Дэниела в маленькой спальне и третья — на стене над кухонным столом. На этой фотографии Роджеру Эдвардсу двадцать семь лет, он месяц как приехал из Австралии и два дня как залез в постель к Ясмин.