ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ

Катя прошла через маленькую гостиную к дивану, где рядом с выцветшей подушкой лежала ее сумка. Она повернула выключатель, разогнав утренний полумрак, и достала из сумки пачку сигарет, прикурила одну сигарету, а потом снова раскрыла сумку, что-то нащупывая. Вскоре на свет появилась визитная карточка, которую Катя отнесла Нкате. На протяжении всего разговора она являла собой воплощенное спокойствие. Затянувшись, она выпустила под потолок струйку дыма и сказала детективу:

— Позвоните ей. И если на сегодня ваши вопросы закончились, то прошу вас уйти. Нам пора завтракать.

Нката взял визитку и, не спуская глаз с Кати, словно желая пришпилить ее к месту, спрятал белый прямоугольник в нагрудном кармане пальто.

— Берегитесь, если ее слова не совпадут с вашими от начала и до конца, — сказал он. — Потому что в таком случае…

Ясмин не дала ему договорить:

— Это все, что тебе было надо? Потому что в таком случае тебе пора проваливать.

Нката перевел взгляд на нее.

— Вы знаете, как меня найти.

— А на кой мне это надо? — рассмеялась ему в лицо Ясмин.

Она дернула входную дверь за ручку и не смотрела на детектива, когда тот покидал квартиру. Дверь с громким стуком захлопнулась. Из кухни донесся голос Дэниела:

— Мама?

Она тут же откликнулась:

— Мы сейчас придем, сынок. Ты пока ешь свои оладьи.

— И не забывай про бекон, — добавила Катя.

Но при этом они смотрели друг на друга. Смотрели долго и пристально, ожидая, кто из них первым скажет то, что должно быть сказано.

— Ты не говорила мне, что собираешься встретиться с Харриет Льюис, — нарушила молчание Ясмин.

Катя поднесла сигарету к губам, неспешно затянулась, выдохнула табачный дым. Наконец она произнесла:

— Мне нужно решить много вопросов. За двадцать лет их накопилось множество. Нам с Харриет нужно время, чтобы со всем этим разобраться.

— Что это значит? Какие вопросы? Катя, у тебя что, неприятности?

— Да, определенные неприятности имеются, но не у меня. Просто надо кое-что решить.

— Что? Что нужно…

— Яс, уже поздно. — Катя поднялась и затушила сигарету в пепельнице на кофейном столике. — Нам пора на работу. Сейчас я не могу тебе все объяснить. Ситуация слишком сложна.

Ясмин хотела спросить: «Вот почему вчера тебя так долго не было — обсуждали эту сложную ситуацию, да, Катя?» Однако она промолчала. Она добавила этот вопрос в мысленный список, в который включала все вопросы, которые по каким-то причинам не решалась задать. Например, про Катино отсутствие на работе, про то, зачем ей понадобилась машина в тот раз, когда она ездила на ней, и куда она ездила. Если им двоим предстоит строить длительные отношения — отношения вне тюремных стен, не определяемые необходимостью противостоять одиночеству, отчаянию и депрессии, — тогда им необходимо начать с разрешения всех сомнений. Этот список вопросов, который все удлинялся в ее голове, порожден именно сомнением, а сомнение — опасная болезнь, она может уничтожить все, что у них есть.

Чтобы избавиться от сомнения хотя бы на время, Ясмин стала вспоминать о своих первых днях в тюрьме, когда она находилась под следствием: о пребывании в медицинском блоке, где ее наблюдали на предмет перерастания замкнутости в психическое расстройство; об унизительном первом досмотре с полным раздеванием («Давайте-ка пошуруем во всех ваших дырках, мисс») и о всех последующих досмотрах; о бессмысленном и бесконечном склеивании конвертов, называемым в тюрьме «реабилитацией»; о гневе таком глубоком и таком сильном, что он, казалось, разъедал ее кости. Ясмин вспоминала и о Кате, которая была там уже в те первые дни во время следствия и суда. Катя пристально следила за Ясмин, но никогда не пыталась с ней заговорить, пока Ясмин сама не потребовала объяснить, чего ей надо. В тот момент они находились в столовой, где Катя, как обычно, сидела за столом одна, детоубийца, худшая разновидность убийц — не раскаявшаяся.

— Не связывайся с немкой, — сказали Ясмин. — Эта сучка только и ждет, на кого бы наброситься.

Но Ясмин все равно подошла к ней. Она села рядом с немкой, шлепнула на стол поднос с едой и спросила:

— Чего тебе от меня надо, сука? Ты следишь за мной с первого же дня, как будто я твой обед на завтра, и меня уже тошнит от этого. Понятно тебе?

Она пыталась казаться крутой. Она и без чужих подсказок знала, что ключом к выживанию за решеткой и под замком является лишь один стиль поведения: никогда не показывать свою слабость.