234  

Он испортил все дальше некуда. Развернулся во всем блеске. Словно бык, вырвавшийся из загона, он добрался из родительской квартиры до дома в Кеннингтоне через шестьдесят семь минут после того, как открыл глаза. Звонить в дверь раньше было бы совсем уж неприлично. Фыркая и роя копытами землю, опустив рога и стремясь в атаку, он поднялся на старом скрипящем лифте, но на самом деле его вознесло ощущение скорого завершения дела. Он всячески убеждал себя, что его очередной визит в Кеннингтон связан исключительно с расследованием. Потому что, если бы он смог доказать Ясмин Эдвардс, что Катя Вольф имеет интересы на стороне, в их отношениях возникла бы первая трещина, и тогда ничто не помешало бы Ясмин Эдвардс признаться в том, в чем он и так уже давно не сомневался: Кати Вольф не было дома в вечер убийства Юджинии Дэвис.

Это все, чего он добивается, говорил он себе. Он всего лишь коп, выполняющий свои обязанности. Ее плоть, гладкая и тугая, цвета новеньких пенни, не значит для него ровным счетом ничего. И тело ее, гибкое и сильное, с узкой талией над гостеприимными бедрами, тоже не имеет никакого значения. Ее глаза не более чем окна, темные как тени и пытающиеся спрятать то, что спрятать невозможно, — гнев и страх. Ее гнев и страх нужно использовать, и использовать их должен он, Нката, для кого она — ничто, всего лишь бывшая заключенная, которая однажды заколола своего мужа, а потом связалась с детоубийцей.

В его обязанности не входило выяснять, почему Ясмин Эдвардс привела детоубийцу в дом, где живет ее собственный ребенок, и Нката знал это. Но он говорил себе, что помимо получения важных и крайне нужных для расследования сведений было бы неплохо еще и заложить мину в отношения двух женщин, чтобы в результате последующего разрыва Дэниел Эдвардс оказался вне досягаемости осужденной убийцы.

Он закрывал глаза на тот факт, что мать мальчика тоже была осужденной убийцей. В конце концов, объектом ее преступления был взрослый человек. Ничто в ее прошлой жизни не показывало, что она способна поступить так же в отношении ребенка.

Поэтому он был переполнен собственной праведностью, когда звонил в дверь Ясмин Эдвардс. Отсутствие немедленного ответа только пришпорило его. И он жал на кнопку звонка до тех пор, пока не вынудил жильцов открыть ему дверь.

Нката сталкивался с предубеждением и ненавистью на протяжении почти всей своей жизни. Нельзя принадлежать к национальному меньшинству в Англии и не быть объектом враждебности, выражаемой вроде бы исподтишка, но сотнями способов и ежедневно. Даже в полиции, где профессиональные качества, казалось бы, должны значить больше, чем оттенок кожи, ему приходилось быть настороже, никогда не подпускать других слишком близко к себе, никогда не расслабляться, чтобы не расплачиваться потом за то, что он принял дружеское общение за признание Равенства интеллектов. Это вовсе не так, что бы ни думал сторонний наблюдатель. И правильно поступает тот чернокожий, кто помнит об этом.

Из-за всего этого Нката давно считал себя неспособным к предвзятости, которую день за днем видел в других, в первую очередь по отношению к самому себе. Но после утреннего разговора с двумя женщинами он узнал, что его видение столь же узко и столь же подвержено скоропалительным заключениям, как и видение невежественных, плохо одетых и имеющих дурную репутацию членов «Национального фронта».[28]

Он видел их вместе. Он видел, как они приветствовали друг друга, как они разговаривали, как они шли парочкой по направлению к Галвестон-роуд. Он знал, что сексуальным партнером Кати Вольф была женщина. Поэтому, когда они вошли в дом и захлопнули за собой дверь, при виде силуэта обнимающихся фигур в окне он позволил своему воображению разыграться, и оно выскочило на волю, как необузданный конь из загона. Лесбиянка, встречающаяся с другой женщиной и скрывающаяся вместе с ней в доме, могла означать только одно. Так он решил. И это решение окрасило его второй визит в квартиру Ясмин Эдвардс.

Даже если бы он не сразу осознал, как сильно опростоволосился, то понял бы это, когда позвонил по телефону, полученному от Кати Вольф. «Харриет Льюис» — значилось на визитке, и Харриет Льюис сняла трубку. Она подтвердила все, что сказала Катя и что видел сам Нката: да, она является адвокатом Кати Вольф. Да, прошлым вечером они встречались. Да, они вместе пришли в дом на Галвестон-роуд.

— Вы покинули тот дом примерно через четверть часа? — спросил ее Нката.

  234  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×