Фатерланд

– И несмотря на это он плавал? – Марш заглянул в записную книжку. – Знаете, когда мы нашли его, он был в плавках.

Фрау Тринкль ответила скупой улыбкой.

– Брат был фанатиком во всем, герр Марш, будь то политика или здоровье. Он не курил, никогда не притрагивался к спиртному, каждый день физически упражнялся, несмотря на… инвалидность. Так что я ничуть не удивлюсь, если он плавал. – Она поставила стакан и взяла шляпку. – Если можно, я бы хотела вернуться домой.

Марш встал и протянул руку, помогая ей подняться.

– Чем занимался доктор Булер после 1951 года? Ему было сколько?.. чуть больше пятидесяти?..

– Довольно странно. – Она открыла сумочку и достала зеркальце, посмотрела, прямо ли сидит шляпка, нервными, резкими движениями пальцев заправила выбившиеся пряди. – До войны брат был честолюбив. Работал по восемнадцать часов круглую неделю. Но после Кракау махнул на все рукой. Даже не вернулся к юриспруденции. Более десяти лет после смерти Эдит он просто сидел в своем огромном доме и ничего не делал.

Двумя этажами ниже, в подвальном помещении морга, военврач СС Август Эйслер из отдела ВД2 (патология) криминальной полиции с удовольствием мясника занимался своим привычным делом. Грудная клетка была вскрыта по стандартному образцу: V-образный надрез, разрезы от каждого плеча до подложечной ямки, прямая линия вниз до лобковой кости. Эйслер запустил свои руки глубоко в брюшную полость, зеленые перчатки отливали красным, и выкручивал, резал, вытягивал. Марш и Йегер, прислонившись к стене у открытой двери, курили сигары Макса.

– Видели, что этот человек ел на обед? – спросил Эйслер. – Покажи-ка, Эк.

Ассистент Эйслера вытер руки о фартук и поднял прозрачный пластиковый мешок. На дне находилось небольшое количество чего-то зеленого.

– Салат-латук. Переваривается медленно. Часами держится в кишечнике.

Маршу приходилось работать с Эйслером и раньше. В позапрошлую зиму, когда из-за снегопада остановилось движение на Унтер-ден-Линден и отменили конькобежные соревнования на озере Тегелер, из Шпре вытащили замерзшего до полусмерти шкипера баржи по имени Кемпф. Он скончался в машине «скорой помощи» по пути в больницу. Несчастный случай или убийство? Решающее значение имело время, когда он упал в воду. Глядя на лед, протянувшийся на два метра от берега, Марш прикинул, что он мог выжить в воде, самое большее, пятнадцать минут. Эйслер назвал сорок пять, и его мнение перевесило в глазах прокурора. Этого было достаточно, чтобы разрушить алиби второго помощника на барже. И повесить его.

Позднее прокурор, порядочный человек, придерживающийся старых взглядов, пригласил Марша к себе и запер дверь. Потом показал ему «доказательства» Эйслера: копии документов со штампом «Совершенно секретно», помеченные «Дахау, 1942 год». Это был отчет об экспериментах по замораживанию, проводившихся на обреченных на смерть узниках исключительно в рамках департамента генерального военного врача СС. Людей заковывали в наручники и погружали в чаны с ледяной водой, периодически вынимая для измерения температуры, и так до тех пор, пока они не погибали. Там были снимки голов, торчащих между плавающими кусками льда, и диаграммы, иллюстрирующие предполагаемую и фактическую теплоотдачу. Опыты продолжались два года. Наряду с другими их проводил молодой унтерштурмфюрер Август Эйслер. В тот вечер Марш и прокурор пошли в бар в Кройцберге и напились до беспамятства. На другой день никто из них не обмолвился ни словом о том, что было. С тех пор они больше не разговаривали друг с другом.

– Если ты, Марш, думаешь, что я выдвину какую-нибудь фантастическую теорию, не надейся.

– От тебя ничего подобного не ожидаю.

– Я тоже, – засмеялся Йегер.

Эйслер оставил без внимания их веселое настроение.

– Несомненно, это утопление. В легких полно воды, так что, входя в озеро, он дышал.

– Нет ли ран? – спросил Марш. – Кровоподтеков?

– Может быть, ты хочешь подойти и заняться этим делом? Нет? Тогда поверь мне – он утонул. На голове нет ушибов и других повреждений, которые бы свидетельствовали о том, что его били или держали под водой силой.

– Может, сердечный или какой-нибудь другой приступ?

– Возможно, – признал Эйслер. Эк передал ему скальпель. – Этого я не узнаю, пока не закончу полное исследование внутренних органов.

– Сколько времени на это потребуется?