От ненависти до любви

– Нет! – что было сил я толкнула его в грудь. – Проваливай!

И когда он, отшатнувшись, с каким-то жалобным недоумением уставился на меня, я уже без истерики, твердо сказала:

– Нет, Борис! Ничего не получится! Езжай домой, тебя жена заждалась!

– Ну и дура ты! – с досадой произнес Борис.

Он смерил меня презрительным взглядом, взъерошенную, растрепанную, в расстегнутой чуть ли не до пупа рубахе.

– Я с тобой по-хорошему хотел, – он постучал в грудь кулаком и совсем неожиданно с тоской произнес: – Не умерло здесь! Понимаешь, не умерло! А ты… – он махнул рукой и направился к выходу из кухни.

Я продолжала сидеть на столе, схватившись за столешницу с такой силой, что у меня заломило пальцы. На пороге Борис оглянулся. Его взгляд почему-то напомнил мне взгляд соседской собаки, которая попала под колеса мотоцикла и потом долго и мучительно болела. Сосед, в конце концов, пристрелил ее из жалости. Но разве я могла проделать то же самое с Борисом? Даже из милосердия, из сострадания?

Я отвела взгляд и спрыгнула со стола. За моей спиной хлопнула дверь. И я снова осталась одна. Быстрые шаги простучали по ступенькам, но я намеренно сдержала себя и не подошла к окну, чтобы посмотреть вслед своей любви. Нет, ничего не затерлось в памяти! Слезы набежали на глаза. Я всхлипнула, но взяла себя в руки и набросила куртку на плечи – отчасти, чтобы сохранить тепло ладоней Бориса на своем теле и след его поцелуев на шее и груди. Меня слегка потряхивало от возбуждения, губы продолжали гореть и слегка побаливали от слишком жадного поцелуя, а щеки полыхали, как в огне. Господи, зачем он здесь появился? Чего добивался? Как расценить его поступок? Мгновенное помутнение рассудка, похоть, вожделение?

Я решительно тряхнула головой, а затем взяла кружку с водой и вылила себе на затылок. Ледяная влага мгновенно привела мои мысли и чувства в исходное состояние. «Ты абсолютно права, Маша! – сказала я себе. – Борис испытывает к тебе все, что угодно, но только не любовь! И пора уже к этому привыкнуть и не травить душу напрасными надеждами!»

Взглянув на часы, я всплеснула руками от неожиданности. Боже, уже вечер! Десятый час! Даже не заметила, как пролетело время. Горестно вздохнув, я снова принялась за уборку.

Глава 10

Все валилось у меня из рук то ли от усталости, то ли от расстройства чувств. Визит Бориса не просто испортил мне настроение. Он всколыхнул прошлые обиды. Я злилась, и злилась ужасно, что расслабилась и позволила поцеловать себя, выдала волнение, что организм среагировал на его прикосновения вопреки моей воле. Но вопреки ли? Сомнения совершенно выбили меня из колеи.

Я почти не сомневалась, что Садовников лукавит, но с какой стати? Неужели ему так важна моя помощь? Я – простой участковый, а у Бориса целый штат сотрудников, опытных и сильных мужиков. К тому же это не мой участок. На нем заправляет майор Высотный, которого вся округа еще с лейтенантских погон называет Петровичем. А это несомненный знак уважения и признания. В наших таежных местах участковый и царь, и бог! Конечно, если поступает с сельчанами по-божески, не слишком прессуя, но и не распуская. Авторитет Петровича непререкаем. Любые попытки влезть в его дела Высотный расценит однозначно: как желание его подсидеть. Не секрет, что он метит на место начальника службы участковых. Для этого у него есть все предпосылки: и стаж, и опыт… Правда, показатели у него в последнее время подкачали, да еще один за другим непонятные трупы… Тот, кто раскроет тайну, наверняка получит повышение. И все же, почему Борис решил сделать ставку на меня, а не на соседа?

Я вспомнила его взгляд вчерашним утром – неприязненный и даже сердитый. Майору Садовникову пришлось не в шутку наступить себе на горло. Видно, и впрямь дела серьезнее некуда, если Борис забыл о том, что нанес мне обиду, которая обжалованию и амнистии не подлежит. Нет, я не намерена спускать на тормозах его грехи. Пусть повертится, как уж на сковородке, подумала я злорадно, тем более в мои должностные обязанности не входит расследование особо тяжких преступлений. Я специализируюсь на административных правонарушениях, на бытовухе, где все обстоятельства ясны, а доказательства очевидны. В дебри не лезу, вероятно, потому, что знаю потенциальных возмутителей спокойствия как облупленных. А соваться в чужую епархию, пусть даже с устного одобрения начальника уголовного розыска… Ну уж нет, увольте…