Аромат крови

– Так ведь… Как бы сказать… Как полагается… Все в порядке… – словно оправдываясь, прогундосил оробевший пристав.

В ответ замерзший господин яростно чихнул и возопил:

– И это называется «в порядке»?

Даже этот шум не привлек внимания читателя афиш. А вот нам происходящее у калитки становится любопытным, пора уже выяснить, кто тут мерзнет, в самом деле.

Под теплым пальто и собачьим шарфом, вязанным заботливыми ручками жены, стыл не кто иной, как сам пристав 4-го участка Казанской части подполковник Вершинин-Гак. Известный среди подчиненных и купцов, счастливо кряхтящих под его властью, кличкой Желудь, Савелий Игнатьевич нынче оказался в редком положении, когда чихвостили его самого (а не наоборот). И за дело. Оплошал так оплошал. Но винить полагалось только себя. Вчера в голову Желудя забрела мысль, что обычно предрекало ужасные последствия. Пристав смекнул: а неплохо бы перед праздничком очистить улицы от всякого пьяного сброда, чтоб его участок блистал образцовым порядком и трезвостью. Как говорится, прохожим хорошо и начальству приятно. Вторая мысль, пришедшая следом, была предвестником апокалипсиса, не иначе. Желудь так уверился в успехе, что зазвал на показательную облаву репортера из уважаемой газетенки «Петербургский листок». И как назло, прислали не какого-нибудь мальчишку, а знаменитость, самого Леонида Данонкина.

Виртуоз пера, известный статьями о модных новинках вообще и мира искусства в частности, попал в неведомое ему полицейское царство, как мышь в сметану. Редактор обещал занимательные происшествия в теплой обстановке, требовалось всего лишь отразить героические будни полиции. Данонкин оделся как на приличное мероприятие, но оказался в ледяной подворотне в обществе грубого вида мужланов, сопящих и злобных, да еще в гражданской одежонке. Что объяснялось «маскировкой». Это понять было можно. Но то, что творилось в подворотне, требовало веских объяснений. За час непонятного действа репортер промерз до полного изнеможения и поклялся, что прощание со здоровьем кое-кому обойдется дорого.

– И это называется облава? – гневно прохрипел он, давясь кашлем.

Желудь виновато смахнул морозную соплю.

– Это фельетон натуральный, а не облава! – не унимался Данонкин. – Как это понимать: ловят подгулявшего хама с проститутками под ручку и тут же отпускают! Почему не в камеру?

– Так ведь купец с нашего участка, уважаемый отец семейства. Не с проститутками, а племянницами, они же объяснили-с… – оправдывался Желудь, стараясь не вспоминать криков: «Ты что, Игнатьевич, меня в кутузку? За что я тебя кормлю? Вот каков ты, гнида!» И хохот девиц вдобавок.

– С чего это племянницы дядю «милый котик» называют? Вас не удивляет?.. Обычное дело?.. Ну-ну… А другой хулиган чем заслужил снисхождение?

Пристав только крякнул. Как втолковать залетной птице, что нельзя вот так запросто арестовать сынка уважаемого владельца банка, даже если тот немного разбил витрину. Банк-то тоже на участке. А подношения на праздники – самые щедрые.

– Допускаю, что проявили необъяснимую жалость. Но ведь последний негодяй оскорблял вас наглым образом, лыка не вяжет, а вы его велели домой отвезти! Хороша облава на хулиганов и уличных дебоширов!

Нет, не понять репортеришке, что чиновник Департамента полиции, даже подгулявший, приставу роднее общественного порядка. Эх, зачем только взвалил на шею эту обузу?

– Что мне в статье писать прикажете? Про какие подвиги?

– Наша служба и опасна и трудна, господин Данонкин. И пусть она на первый взгляд не очень заметна, мы всегда на посту… Вот об этом и пропишите… Только уж будьте добросердечны, не поминайте всяких шероховатостей… А ежели вам недостатки надо указать, так это пожалуйста, – заискивающе улыбнулся пристав.

– Неужели у вас есть недостатки? – Данонкин вложил в этот вопрос весь промерзший сарказм, но пристав не заметил.

– Вот они! – Палец Желудя, обтянутый перчаткой, указал в спину господина, изучавшего афишу. – Наглядный пример, каким не должен быть чиновник полиции. Сами видите: ленив, равнодушен к службе, не принимает участия в облаве. От себя добавлю: негодный полицейский. Самые посредственные способности. Подозреваю, что способен на служебный проступок и даже мздоимство. В тот час, когда весь штат, как один, заступил на служение закону и порядку… Одним словом: черное пятно на нашем участке. Так и пропечатайте.