Дело гастронома № 1

– Помню-помню! Прошу в кабинет, – сухо кивнул Беркутов, и они прошли в кабинет.

Люся перестала печатать и, почти с завистью посмотрев им вслед, вздохнула.

– Как на курорте! Кого только не увидишь!

И она снова принялась стрекотать на машинке.

8

Зоя, стоя у машины, изучала на капоте карту области. Географические значки давалась ей с трудом.

– Сам черт ногу сломит в этих значках! Вот железная дорога, ее я вижу, а где ближайшая станция? Ничего не вижу, – недовольно пробормотала она, обернулась на Скачко.

Тот полулежал на бережку и смотрел на воду.

– Послушайте, вы, рыцарь подлого образа?! Вы не подвезете меня до станции, я вам заплачу!

Но Скачко не отозвался.

– Все же я вас деликатесами накормила! Не будьте неблагодарной скотиной!

Скачко неодобрительно хмыкнул.

– Дурят нас, мужиков, как хотят! Обещают золотые горы, а на деле – шиш!

– Это вы облапошили меня, как дурочку! Это я поверила в чистую любовь! Ухаживали, завлекали, а на самом деле… – Она сжала кулаки и потрясла ими в воздухе.

– Хо-хо-хо! Бедняжка! Поплачь еще! – он посерьезнел. – Только вот утешить не могу!

– Я вас ненавижу! – она смахнула слезу.

Скачко нахмурился, покачал головой.

– Нет, женщинам верить нельзя. Слова для них ничего не значат. «Я все сделаю для тебя! Все-все!» – он спародировал ее любовно-романтическую интонацию.

Скачко сделал себе бутерброд с икрой, стал есть. Нахмурился и сообщил Зое:

– Мы арестовали вашего сына.

Зоя округлила глаза, однако не поверила тому, что он сказал.

– Это подлый шантаж! Я вам не верю!

– Антон брал у вас без спроса четыре тысячи рублей?! – вдруг спросил Скачко.

Зоя испуганно посмотрела на него.

– Да, брал, но…

Она не договорила, осеклась. Еще через мгновение Платонова поняла, что Скачко вовсе не шутит. Она вмиг помрачнела, в упор глядя на полковника. Тот помедлил и утвердительно качнул головой. Зоя закрыла ладонями лицо и разрыдалась.

Новый допрос также проходил в следственной камере. Антон с видимым удовольствием глотал чай, жадно поедал черствое печенье и пугливо поглядывал на Бокова, словно боясь, что угощение отнимут. Боков сидел напротив подследственного, молчал, наблюдая за ним. Антон засунул в рот последнее печенье и лишь после этого успокоился. Допил чай. Вопросительно посмотрел на Бокова.

– Ну что, взбодрился? – мрачно усмехнулся Боков. – Можем начать разговор?

Антон пожал плечами.

– Только я все равно ничего вам не скажу! – дерзко объявил он. – Вы, наверное, будете бить меня?

– Кто это тебя просвещал?

– Раньше били, Солженицын писал об этом! Да и сейчас я уверен, что бьете!

– А ты ждешь, чтоб тебе ребра начали ломать?! Однако на свете все меняется.

– Только не ваша власть! – усмехнулся он, и Боков, оторопев, уставился на него. Обычно в этих стенах, если не писались от страха, то вели себя смиренно, выказывая всяческую покорность. А тут желторотый птенец – и где-то успел уже нахвататься антисоветчины.

– И давно ты в диссиденты записался? Надоела честная спокойная жизнь? – Боков взял из дела копию анкеты. – Вот твоя анкета! В ней записано, что ты комсомолец, добр, отзывчив, любишь общественную работу. В школе даже избирался в комитет комсомола! А теперь что, решил перекраситься?

– Я еще не решил! – обозлился Антон.

– А если еще не решил, то посоветуйся сначала с мамочкой! Тоже мне, герой выискался!

– Между прочим, гражданин следователь, я совершеннолетний и за свои поступки сам отвечаю! – посерьезнев, напомнил Платонов. – И прошу разговаривать со мной на «вы»!

– То, что ты еще летний, это невооруженным глазом заметно, как и то, что не совершенный! – раздраженно бросил майор. – А разговора на «вы» ты, щенок, еще не заслужил! – Боков с трудом держал себя в рамках.

– А жить со страхом в душе лучше? – криво усмехнулся Антон. – Я бы лично не хотел. Рабом быть не хочу! Да, маму жалко, ее с работы могут вытурить. Но я ей разрешу от меня отказаться! Ведь у вас это по сей день практикуется?

– Ты все же идиот! – поморщился Боков.

Антон усмехнулся.

– В романе Достоевского, между прочим, это самый приличный человек! – радостно отозвался он. – Не возражаю против такого определения для себя.

Боков, глядя на его самодовольное лицо, так разозлился, что сжал кулаки и готов был поколотить этого пакостника. Но вовремя сдержался, вызвал охранника и потребовал увести арестованного в камеру.