Дело гастронома № 1

– В каком плане? – осторожно спросил Гарумов.

– Как это в каком?! Мы сотрудники одной государственной системы и сообща должны решать вопросы поощрения и наказания. Мы две половинки одного целого! Разве не так?

– Ну, это в философском смысле. Но позвольте напомнить вам, Павел Сергеевич, что есть презумпция невиновности, из которой должна исходить любая система правосудия. И наша в том числе! Надеюсь, против этого вы возражать не станете?

Скачко усмехнулся, милостиво кивнул.

– Тогда я стою на этом. До приговора суда никто не может не только назвать Беркутова преступником, но и считать его таковым. И я постараюсь доказать, что Беркутов вообще не преступник, – Гарумов улыбнулся. – Он жертва!

Скачко скривился:

– Я не один месяц вел это следствие и хорошо знаю, что Беркутов преступник. Конвертики, посылочки и прочее! Вы же читали обвинительное заключение!

– Это еще надо доказать, многоуважаемый Павел Сергеич, – заулыбался Гарумов.

– Да все об этом знали! И все говорят, а кроме того, у нас есть и конкретный свидетель, который принимал участие в этих махинациях и который все подтвердит.

Гарумов мгновенно насторожился.

– Кто это?

Тут уж настала пора Скачко загадочно улыбнуться.

– Мы не только его предъявим, но и устроим очную ставку, где все сразу встанет на свои места. Я только хочу, чтобы Беркутов не упорствовал, не занимался намеренным сокрытием истины, а во всем чистосердечно признался. Убедите его и вы в этом!

Слабая улыбка скользнула по губам Гарумова. Он на мгновение задумался.

– Предположим! Но что взамен?

– Я обещаю все по справедливости и уменьшение наказания за помощь следствию.

Гарумов поморщился:

– Я хочу знать конкретно, сколько мой подзащитный получит в том и в другом случае. А вы мне, извините, гоните волну! Мы же с вами серьезные люди. Я понимаю, что вы лично эти вопросы не решаете. Но есть те, кто решает! И вот если они дадут такое обещание, то тогда я буду обсуждать это предложение с моим клиентом.

Скачко задумался:

– Хорошо, я поговорю с этими лицами. Попрошу их высказаться по данному вопросу.

– Тогда все и решим!

Гарумов поднялся, вежливо улыбнулся полковнику, они пожали друг другу руки, и адвокат вышел из кабинета.

– Черт собачий! – прорычал ему вслед Скачко.

Антон со своей подружкой в обнимку вошел к себе во двор. У «Жигулей», стоявших недалеко от подъезда, Платонова поджидал Ширшов. Увидев Антона, капитан, взмахнув рукой, подозвал его. Тот подошел. Ширшов хлопнул по крыше «Жигулей».

– Ну, принимай свою тачку! – весело проговорил капитан. – Ты меня попросил, я тебе купил! Можешь меня не благодарить, я это сделал из хорошего отношения к подрастающему поколению, которое будет жить при коммунизме!

Антон недоуменно посмотрел на Ширшова.

– Не понял!

– Что тут непонятного? Ты мне деньги давал? Давал! Подыскать недорогую машину просил? Просил! Ну вот я тебе и подыскал! Пробег всего ничего, сорок тысяч километров, машина крепкая, на ходу, еще лет семь без ремонта пробегает. Бери, и благодарить не надо! Тем более что у тебя и права есть.

Антон с удивлением посмотрел на «Жигули». Ширшов бросил ему ключ зажигания. Антон поймал его.

Подружка с восторгом посмотрела на «Жигули».

– Слушай, клевая машина! – обрадовалась она. – Ты мне не говорил, что «Жигули» покупать собираешься!

– Вот пока тебе доверенность! – Ширшов вручил Антону документ. – На неделе оформим купчую через магазин. У матросов есть вопросы?

Антон молчал, не зная, что ответить.

– Можешь прокатиться с подружкой, сам увидишь, что машинка почти новая! Ну, без обид?

Он улыбнулся, протянул Антону руку. Тот не сразу, но все же пожал ее.

– Будь здоров, не кашляй!

Ширшов подмигнул Антону и ушел. Антон недоуменно взглянул на подружку.

– Ты что-нибудь поняла?

– Я поняла, что ты «Жигули» приобрел. Почти новые!

Антон вздохнул:

– И что с ними делать?

Таня пожала плечами:

– Если это твоя машина, то никто нам не запрещает прокатиться на ней с ветерком!

И Таня, весело хмыкнув, села в «Жигули» и захлопнула дверцу. Антон помедлил, сел на место водителя, завел машину, и «жигуленок» рванул с места.

По телевизору под траурную музыку транслировалась церемония похорон Леонида Ильича Брежнева. Звук был уменьшен до предела, еле слышен. На трибуне Мавзолея стояли члены Политбюро во главе с Андроповым. На его рукаве все могли видеть траурную повязку, что негласно означало одно: председатель похорон и становится новым Генсеком. Андропов зачитал правительственное сообщение о смерти Генерального секретаря. Началась церемония захоронения Брежнева у Кремлевской стены. Гроб медленно спускали на веревках в могилу, но шел дождь, гроб вдруг сорвался и упал в яму. Раздался глухой стук. Старшинов, смотревший похороны в своем кабинете, поморщился.