Дьявольская Королева

ГЛАВА 31

Двадцать второго июня 1559 года Елизавета вышла замуж. Венчание проходило в соборе Нотр-Дам. Король Филипп на свадьбу не явился. «Короли Испании, — написал он моему мужу, — к своим женам не едут; жен привозят к ним». Вместо себя он прислал уполномоченного — унылого и пожилого герцога Альбу Фернандо Альвареса де Толедо. Дон Фернандо и его свита прибыли без всякой помпы, в простых черных одеждах. Генрих поначалу возмутился, но посол заверил его, что таков испанский обычай.

Мы вежливо проигнорировали аскетизм испанцев и провели церемонию почти так же роскошно, как и бракосочетание дофина и шотландской королевы Марии. Важная роль была отведена коннетаблю Монморанси. Он совершенно поседел, окостенел с годами и в результате заточения, но светился от радости, что вернулся домой к своему королю.

В брачную ночь я со своими фрейлинами раздела мою нервничавшую дочь. Она улеглась на большую кровать, и я накрыла ее обнаженное тело синими простынями. Мы, дамы, удалились. В спальню отправился герцог Альба, дон Фернандо. Он был одет в черный дублет, одна его штанина была закатана; я увидела тонкую белую икру.

Также пришел король — наблюдать за старинным ритуалом. Дон Фернандо улегся подле нашей дочери, потерся голой ногой о ее ноги, поднялся и покинул комнату. Брак между Елизаветой и королем Филиппом был официально признан.

Последовала неделя празднеств: парады, спектакли, банкеты и маскарады. Мой муж и Монморанси редко разлучались. Начались рыцарские турниры. С мостовой возле дворца Турнель сняли камни, освободив место для проезда лошадей. Специально для знатных гостей по обеим сторонам улицы Сен-Антуан возвели высокие деревянные трибуны и задрапировали их флагами с королевскими гербами Франции и Испании.

Генрих радовался, что старый друг снова рядом, кроме того, его тешила мысль об участии в поединках. Мужу хотелось доказать, что в сорок лет он все такой же атлет, каким был в юности. Задолго до бракосочетания он часами тренировался, сидя верхом на новом великолепном жеребце по прозвищу Le Malheur (Несчастливец), которого подарил на свадьбу бывший враг, герцог Савойский.

Мне тоже недавно стукнуло сорок, и долгие празднества меня утомляли. В первые два дня турниров я не появлялась, дожидалась третьего, когда планировал сразиться его величество.

Второй день турниров выдался сырым, вечер принес ливень, положивший конец уличным развлечениям. В моей спальне было жарко. Несмотря на усталость, я странным образом волновалась и не могла уснуть. Горничная отдернула занавески; я глядела на темный двор и прислушивалась к воде, стучавшей по камням.

Когда дождь наконец прекратился, я задремала и увидела неприятный сон. Я стояла на поле боя и смотрела на заходящее солнце. Поблизости находился человек — темный силуэт на фоне неба. Я отчетливо видела броню на его теле. На шлеме колыхался плюмаж: черные и серые перья.

— Катрин, — позвал он.

Я подбежала к нему.

— Чем вам помочь, месье? Что мне нужно сделать?

И вдруг оказалось, что он уже лежит и что он ранен. Я присела подле него; его накрыла тень, невидимые руки сняли шлем с его головы. И сразу хлынула кровь, под алым ручьем губы человека произнесли одно слово.

— Катрин, — сказал он и умер.

Проснулась я от собственного тихого возгласа. За окном занимался серый рассвет.

В то последнее июньское утро я послала записку королю, прежде чем мы оба успели одеться. Одновременно я пыталась справиться со своим страхом. Ведь мы выкупили жизнь Генриха, разве не так? Но сколько лет было проститутке? Сколько лет нам удалось купить? Мой мозг, обычно такой быстрый, пытался произвести подсчеты, но не справился.

Я написала мужу: «Если ты меня любишь, откажись сегодня от участия в турнире. Я знаю, ты смеешься над такими вещами, но Господь послал мне дурной сон. Возможно, я глупа. Если так, что тебе стоит меня успокоить? Сделай это, и я вечно буду тебе благодарна и никогда ни о чем не попрошу».

В записке я не упомянула о предупреждении астролога Лукаса Гуаричо, о словах Нострадамуса и, уж конечно, о Руджиери. Я послала ее, зная, что Генрих не обратит на нее внимания. В последнее время он гораздо больше времени проводил в компании Гизов, которые планировали деятельность новой французской инквизиции.

Ответ короля пришел через час: «Не волнуйся за меня, дорогая жена. Ты желаешь, чтобы ради тебя я отказался от участия в турнире. Умоляю, если ты меня любишь, оставь свои опасения и поприветствуй меня сегодня. Традиция призывает меня облачиться в одежду цветов своей дамы — черную и белую, но сегодня я надену и твой цвет — зеленый. Он будет возле моего сердца. Вечером, когда я вернусь с победой, подари мне поцелуй. Он станет нашим договором: с этого дня ты отбросишь суеверия и будешь верить в одного Господа. Твой любящий муж и самый преданный слуга Генрих».