Дьявольская Королева

Я села. Марго прижимала ладони к окровавленному затылку. Карл согнулся и кашлял. Из его рта на пол вываливались кровавые сгустки, тем не менее он тянулся к кинжалу.

Спотыкаясь, я бросилась к сыну. Он подоспел к кинжалу первым, торжествующе на меня посмотрел и нагнулся за оружием.

Когда его пальцы сомкнулись на рукоятке, чья-то нога прижала к полу его кисть. Я подняла глаза и увидела Эдуарда. Он был в том же костюме, что и на приеме.

— Maman, Марго! Боже, он вас избил!

Эдуард заметил на полу длинную запачканную кровью прядь волос и сморщился, словно она была сорвана с его головы.

— В ее постели был мужчина! — закричал Карл. — Она с ним спала. Я уверен.

Он снова закашлял.

Эдуард увидел кинжал и в ужасе произнес:

— Ты хотел их убить…

— Сойди с моей руки! — завопил Карл. — Приказываю тебе. Я твой король!

Эдуард быстро вернул самообладание.

— Я подниму ногу, если ты выпустишь кинжал.

— Но в постели Марго был мужчина! Де Гиз, я знаю, это был де Гиз! Сойди с моей руки!

Эдуард стоял с решительным видом и не двигался, пока Карл медленно не разжал пальцы.

— Не сносить тебе за это головы, — бросил Карл.

Я подбежала к Марго и прижала к ее затылку платок. Ее плечо и волосы были перепачканы кровью. Она уже не дрожала и сказала с вызовом:

— В моей комнате не было мужчины!

— Ври больше, — хмыкнул Карл. — Я сам видел.

— Что ты видел? — спросил его Эдуард.

— Марго в ночной рубашке, — пояснил Карл. — И голого мужчину, вылезающего из окна.

— Значит, ты не разглядел его лица? — уточнила я. — Почему же ты считаешь, что это был де Гиз?

— Я… — Карл замялся, а потом стал оправдываться: — Maman, ты сама была свидетелем, как он флиртовал с ней на вечере.

— А ты не высунулся из окна посмотреть, куда он убежал? — допытывался Эдуард. — Или поторопился с выводами?

Карл возмутился:

— Марго не дала мне выяснить, кто это был.

— Карл, — обратилась я к сыну, — если де Гиз овладел принцессой, его обезглавят. Как бы он ни был очарован Марго, такой глупости он бы не совершил.

— Еще чего! — раздраженно воскликнула Марго. — Де Гиз мне совсем не нравится.

— Ври, если хочешь. Скоро я докопаюсь до правды, — Карл злобно покосился на Эдуарда. — А что до тебя… Клянусь Богом, когда-нибудь я тебя убью.

С этими словами он вышел.

Я утомленно вздохнула. Марго и Эдуард переглянулись: она посмотрела на брата с благодарностью, он — утешая.

В это короткое мгновение, прежде чем их лица приняли родственное выражение, я заметила что-то еще — расчетливое и заговорщическое.

ГЛАВА 36

Я убедила себя, что ошиблась насчет заговора Эдуарда и Марго. Фрейлины дочери уверяли, что в ее спальне ничего непристойного не происходит, однако меня тревожил взгляд, которым обменялись между собой брат и сестра. Вдруг она забеременеет или выйдет замуж за ярого противника гугенотов, такого как де Гиз?

Существовало единственное решение — во благо дочери и объединенной Франции. После безобразной истории с Карлом я написала своей подруге Жанне, королеве Франции.

Зачем нам воевать? Прошу тебя, приезжай к нам. Люблю тебя как родную. Молюсь о твоем благополучии и счастье. Пожалуйста, ответь поскорее.

Ее письмо я получила через несколько дней.

У нас все хорошо, насколько может быть хорошо людям, которым отказано свободно молиться Богу. Генрих уже мужчина, в бою так же храбр, как его тезка, твой муж. И морально силен и честен — такие черты характера, к сожалению, редко встретишь у французских придворных. Генрих предан протестантской вере. Он шлет тебе привет и говорит, что надеется снова тебя увидеть. Однако этот день настанет только тогда, когда протестантам будет дана полная свобода исповедания нашей веры.

Также я написала Гаспару де Колиньи, лидеру гугенотов и племяннику старика Монморанси. Отказ Жанны меня не удивил, но я пришла в восторг от послания Колиньи.

У нас с вами единственный выбор — доверять друг другу. Позвольте мне первому выразить добрую волю и вручить Вам свою жизнь.

Несомненно, Вы сформировали представление обо мне, исходя из чужих слов, но Вы обнаружите, что в действительности все не так. Мечтаю доказать Вам, что у его величества нет более преданного слуги, чем я.