Дьявольская Королева

Генрих успокоился и продолжил:

— Катрин, добро пожаловать в нашу семью Валуа.

«Катрин». Катериной меня больше не называли.

Его голос казался слишком низким для мальчика, впрочем, он еще ломался. Хотя прежде я его не слышала, но тотчас узнала. Я понимала, что его голос и лицо, пока совсем юные, со временем изменятся. Нечто среднее между голосом моего жениха и голосом его отца, нечто среднее между его чертами и чертами короля привиделось мне во сне. И я вспомнила того человека.

«Catherine. Venez a moi. Aidez-moi».

В тот вечер в своей золоченой, пахнущей деревом комнате на Новой площади я написала колдуну Руджиери. Большого смысла в этом не было, просто мне хотелось развеять мрачное пророчество: в худшем случае Руджиери был мертв, в лучшем — сошел с ума и пропал. Он не мог помочь мне, он был в чужой стране, и мой кровавый сон угрожал стать реальностью.

Я помедлила, отложила перо, скомкала бумагу и бросила ее в горящий камин. Затем взяла другой лист и вывела адрес своей кузины Марии. Я попросила ее прислать мне книгу Марсилио Фичино «De Vita Coelitus Comparanda» и письма от Козимо Руджиери об искусстве астрологии.

Далее требовалась моя подпись. Я немного подумала, а потом смело добавила:

Катрин, герцогиня Орлеанская.

ЧАСТЬ V

ПРИНЦЕССА

ОКТЯБРЬ 1533 ГОДА — МАРТ 1547 ГОДА

ГЛАВА 16

Последовали три дня празднеств: банкеты, рыцарские поединки и балы. Мой жених участвовал во всем этом неохотно. Я тоже особенного подъема не испытывала. Мысль о том, что Генрих — человек из моего ночного кошмара, пугала меня. Мне не с кем было поделиться. Никто не мог сказать со смехом, что я устала, нервничаю, а потому и воображение мое слишком разыгралось.

В роли моей компаньонки выступала королева Элеонора, моя будущая свекровь. За Франциска она вышла три года назад. К женитьбе тот отнесся без особого энтузиазма, как сейчас его сын. Франциск, в желании установить на итальянской земле французский флаг, необдуманно воспользовался армией императора и в битве при Павии потерпел катастрофическое поражение. Там его взяли в плен. Свободу он выкупил с помощью сотен тысяч золотых экю и обещанием жениться на Элеоноре — овдовевшей сестре императора Карла.

Элеонора была фламандкой, как и ее брат. Она бегло говорила по-французски, хорошо разбиралась в парижской культуре и обычаях, но совершенно не походила на блестящих женщин двора своего мужа. Ее каштановые волосы были убраны в старомодном испанском стиле: расчесаны на прямой пробор и заплетены в две толстые косы, прикрывающие уши. Она была плотной женщиной, с движениями, лишенными грации, и неподвижным взором.

Мне она нравилась. Ее молчание, терпение и добродетель были подлинными. Когда король Франциск привел ее ко мне для знакомства, она смотрела на мужа с обожанием. Он же едва удостоил ее взглядом и небрежно бросил:

— Моя жена, королева Элеонора.

Мы обнялись с непритворной искренностью, и она представила меня дочери короля Франциска, девятилетней Маргарите. Другая девочка, тринадцатилетняя Мадлен, в то время болела чахоткой и лежала в постели.

Утром, в день брачной церемонии — это был третий день моего пребывания во дворце на Новой площади, — королева Элеонора пришла в мои апартаменты, когда меня одевали.

Ее улыбка была доброй и простодушной. Она внимательно на меня посмотрела.

— У тебя нет матери, Катрин. Кто-нибудь говорил тебе о первой брачной ночи?

— Нет, — ответила я.

Я понимала, что лучше солгать, хотя у меня не было желания выслушивать лекцию о сексуальных сношениях. Мне казалось, что благодаря свиданиям с Ипполито я знаю все необходимое.

— А! — Элеонора взглянула на меня с мягким сожалением. — Это не такая уж и неприятная вещь. Некоторым женщинам очень нравится, ну а мужчинам и подавно.

Она посоветовала мне сказать мужу, чтобы он зря не тратил семя, а направил его в нужное место. После чего мне следует лежать в постели не менее четверти часа.

— Очень важно как можно раньше родить, — заключила Элеонора. — Мужчина полюбит тебя, только когда ты подаришь ему сына.

В ее словах звучала печаль. Франциск обожал свою первую жену, королеву Клод, мать его детей, умершую почти десять лет назад.

Элеонора положила ладонь на мою руку.

— Все будет хорошо. Прежде чем это случится, я дам тебе немного вина и ты успокоишься. — Она похлопала меня по руке и поднялась. — У тебя будет много сыновей. Я в этом уверена.