Тайник

— Вы выворачиваете мои слова наизнанку.

— Так поправьте меня.

Мулен помедлил. Сделал шаг назад. Оглянулся на свои поделки в другой половине мастерской.

— Я уже говорил. У него были причуды. Стоило какому-то предмету привлечь его внимание, и он словно обсыпал его волшебным порошком. Делал его особенным. Потом его привлекало что-то другое, и он посыпал порошком его. Такой уж он был.

— Волшебный порошок — это деньги?

Мулен покачал головой.

— Не только.

— А что же?

— Вера, — сказал тот.

— Во что именно?

— Вера в других. Он умел верить в других. Правда, человек начинал думать, что если ему повезет, то одной верой в него дело не ограничится, вот какая проблема.

— То есть от него ждали денег.

— Он почти обещал. Он как будто говорил: «Вот чем я могу тебе помочь, если ты будешь трудиться, только сначала надо трудиться, а уж дальше посмотрим». Конечно, он никогда так не говорил, то есть не такими словами. Но эта мысль почему-то заседала в голове у каждого.

— И у вас тоже? Вздохнув,

Мулен ответил:

— И у меня тоже.

Сент-Джеймс вспомнил все, что он узнал о Ги Бруаре, о его секретах, о планах на будущее, о том, что другие люди думали о нем самом и об этих планах. Возможно, подумал он, эти черты личности покойного, которые считали отражением капризов богатого благодетеля, были на самом деле симптомами гораздо более опасного для окружающих поведения — странной игры во власть. В этой игре влиятельный человек, более не занимавший место во главе успешной бизнес-корпорации, сохранял за собой определенного рода власть над людьми, причем осуществление этой власти и являлось конечной целью всей игры. Люди превращались в пешки, а доской служила их жизнь. А главным игроком был, конечно же, Ги Бруар.

Но достаточно ли этого, чтобы толкнуть кого-то на убийство?

Сент-Джеймс предполагал, что ответ на этот вопрос кроется в тех действиях, которые каждый предпринял под влиянием веры Бруара в него. Еще раз оглядев амбар, он частично увидел ответ на свой вопрос в предметах из стекла, о которых прилежно заботились, и в горне и стеклодувных трубках, о которых не заботился никто.

— Полагаю, вас он заставил поверить в ваши художественные способности, — отметил он, — Так было дело? Он поощрял вас осуществить мечту?

Мулен вдруг направился ко входу в амбар, где щелкнул выключателем и остался стоять, вырисовываясь темным силуэтом на фоне двери. Он выглядел громадным, и не только благодаря свободной рабочей одежде, но и потому, что был силен как бык. Сент-Джеймс подумал, что ему, наверное, не составило труда разрушить поделки своих дочерей.

Он вышел на улицу следом за ним. Мулен закрыл дверь и повесил на нее замок, продев его дужку в толстые металлические петли.

— Он заставлял людей поверить в то, что они значительнее, чем на самом деле, вот что он умел, — сказал он. — А если они решались пойти по тому пути, на который он уговаривал их вступить… Что ж, полагаю, это было их личное дело. С кого же спрашивать, когда сам рискуешь последним?

— Люди редко ставят на карту последнее, если не верят в успех предприятия, — заметил Сент-Джеймс.

Генри Мулен оглянулся на сад, где осколки ракушек усыпали лужайку, точно снег.

— Он умел придумывать. Он рождал идеи и дарил их нам. А мы… мы умели верить.

— Вы знали об условиях завещания мистера Бруара? — спросил Сент-Джеймс, — Ваша дочь знала?

— Вы хотите спросить, не мы ли его убили? Не поторопились ли, пока он не передумал?

Мулен сунул руку в карман. Вытащил тяжелую связку ключей. И пошел по дорожке к дому, давя по пути ракушки и гравий. Сент-Джеймс шел за ним, но не потому, что надеялся на продолжение поднятой им самим темы, а потому, что увидел в этой связке кое-что интересное и хотел убедиться, что зрение его не обмануло.

— Завещание, — повторил он, — Знали вы о нем или не знали?

Мулен не отвечал до тех пор, пока не подошел к входной двери и не вставил один из ключей в ее замок. Тогда он повернулся, чтобы ответить.

— Ни о каком завещании мы ничего не знали, — сказал он. — Желаю вам доброго дня.

Он повернулся к Сент-Джеймсу спиной и вошел внутрь. Дверь тут же захлопнулась за ним, лязгнув замком. Но Сент-Джеймс успел увидеть то, что хотел. Со связки ключей Генри Мулена свисал маленький камешек с дырочкой посередине.

Сент-Джеймс пошел прочь от дома. Он был не настолько глуп, чтобы верить, будто Мулен рассказал ему все, но понимал, что сейчас от него большего не добьешься. И все же на пути к машине он остановился и задумчиво оглядел Ракушечный дом: шторы на окнах были задвинуты от солнца, дверь надежно заперта, сад лежал в руинах. Он размышлял о том, что же это значит — иметь причуды. А также о власти, которую обретает над другими человек, посвященный в их мечты.