Тайник

— Тебе ведь нравится Чероки Ривер, правда?

— Мне они оба нравятся. Саймон, в чем дело? Скажи мне. Пожалуйста.

— Картину украли, а не купили, — сказал он и бесстрастно добавил: — В Южной Калифорнии.

— В Южной Калифорнии?

Дебора чувствовала тревогу в своем голосе, но ничего не могла поделать, несмотря на все радостные события двух последних часов.

— Да. В Южной Калифорнии.

Саймон рассказал ей историю картины. И все время не сводил с нее долгого взгляда, который начал ее раздражать, потому что она чувствовала себя девчонкой, разочаровавшей своего родителя. Она терпеть не могла этот его взгляд еще с давних пор, но ничего не сказала, дожидаясь, пока он закончит свой рассказ.

— Добрые сестры больницы «Санта-Клара» приняли все меры предосторожности, когда узнали, что за полотно находится у них в руках, но их оказалось недостаточно. Кто-то внутри уже разузнал — тогда или раньше, — что, где и как. Фургон был бронирован, охранники вооружены до зубов, но дело происходило в Америке, стране, где быстро и без проблем можно купить все, что угодно, от АК-47 до взрывчатки.

— Значит, фургон попал в засаду?

— Да, когда картину возвращали из реставрации. Легко и просто. Причем засада была устроена так, что на калифорнийских дорогах ни у кого не вызвала бы подозрения.

— Пробка. Или дорожные работы. — То и другое. — Но как они это сделали? И как им удалось скрыться?

— Фургон перегрелся, стоя в пробке, чему способствовала течь в радиаторе, обнаруженная позже. Шофер свернул на обочину. Ему пришлось выйти, чтобы проверить мотор. Об остальном позаботился мотоциклист, проезжавший мимо.

— На глазах у свидетелей? Ведь там было столько машин.

— Да. Но что они видели? Сначала какой-то мотоциклист останавливается, чтобы предложить помощь шоферу обездвиженного автомобиля, а немного погодя тот же самый мотоциклист уносится прочь, лавируя между рядами автомобилей, где никому больше не проехать…

— И его никто не преследует. Да. Могу себе представить, как это было. Но где… Как Ги Бруар узнал… Ведь это же было в Южной Калифорнии?

— Дебора, он разыскивал эту картину много лет. Если уж я нашел ее историю в Интернете, то какую проблему это составило бы для него? Главное для него было — получить информацию, а потом его деньги и один визит в Калифорнию сделали остальное.

— Но если он не знал, насколько важна эта картина… кто ее написал… в общем, ничего… Саймон, это значит, что ему приходилось проверять историю каждого произведения искусства, которое он мог раздобыть. Долгие годы.

— У него было для этого время. К тому же это необычная история. Некий ветеран Второй мировой, находясь при смерти, завещал в дар больнице, где когда-то спасли жизнь его маленькому сыну, «сувенир», доставшийся ему во время войны. Подарок оказался бесценным полотном, о существовании которого не подозревали даже специалисты. Оно стоит миллионы долларов, и монахини собирались продать его с аукциона, чтобы на вырученные средства пополнить скудеющую казну своей больницы. Такую историю нельзя не заметить, Дебора. Оставалось только ждать, когда Ги Бруар наткнется на нее и примет свои меры.

— И он поехал туда лично…

— Да, чтобы договориться обо всем. Только за этим. Чтобы договориться.

— Значит…

Дебора понимала, как он истолкует ее следующий вопрос, но не могла его не задать, потому что ей надо было знать. Здесь было что-то не так, и она это чувствовала. Она почувствовала это еще на Смит-стрит.

— Если все произошло в Южной Калифорнии, то почему инспектор Ле Галле отпустил Чероки? Почему он велит им обоим — Чероки и Чайне — убираться с острова?

— Полагаю, у него есть какие-то новые улики, — ответил Саймон. — Что-то, указывающее на кого-то еще.

— А ты не рассказывал ему…

— О картине? Нет, я ему не говорил.

— Почему?

— Человек, который доставил картину к адвокату в Тастине для последующей передачи на Гернси, был не Чероки Ривер, Дебора. Он совсем не похож на Ривера. Чероки тут ни при чем.

Не успел Пол Филдер притронуться к ручке входной двери их дома в Буэ, как ее распахнул перед ним Билли. По всей видимости, он поджидал Пола, сидя в гостиной у орущего телевизора, посасывая свои папироски, потягивая пиво и покрикивая на младших ребятишек, чтобы оставили его в покое, когда те оказывались слишком близко. Через окно он увидел, как Пол подошел к неровной дорожке, ведущей к дому. Когда Пол поплелся к двери, он вскочил и встал за дверью, чтобы первым поприветствовать брата, когда тот войдет.