Архангел

Суворин приветливо улыбнулся ей.

— И что же вы им рассказали, товарищ Сафонова? Глаза ее были опущены.

— Она рассказала им, что ее дочь умерла, — нетерпеливо вмешался Кретов. — Умерла во время родов сорок пять лет назад. Она родила сына. Ну, можем двигаться? Я все это уже из нее вытянул.

Мальчик, подумал Суворин. Так и должно быть. Девочка была бы не в счет. Но мальчик... Наследник...

— Этот мальчик жив?

— Он вырос в лесу, говорит она. Как волчонок. Суворин нехотя повернулся к майору Кретову.

— Келсо и О'Брайен, по всей вероятности, отправились в лес охотиться на этого волка?

— Они опережают нас примерно на три часа. — Кретов развернул карту на капоте ближайшего джипа. — Вот дорога, — сказал он. — Другого пути назад, как той же дорогой, нет, и снег их задержит. Не беспокойтесь. К ночи мы их настигнем.

— Каким образом? У нас есть вертолет? Кретов подмигнул одному из милиционеров.

— Боюсь, товарищ майор не успел как следует изучить местные условия. Тайга пока еще не оборудована посадочными площадками для вертолетов.

Суворин сохранял спокойствие.

— И как же мы их догоним?

— На бульдозере, — ответил Кретов, словно это подразумевалось само собой. — Мы вчетвером поместимся в кабине. Или втроем, если вы не захотите промочить свою модельную обувь.

Суворин снова с трудом сдержался, чтобы не вспыхнуть.

— Каков ваш план? Мы прокладываем дорогу, по которой они следом за нами вернутся в город?

— Если это будет необходимо.

— Если это будет необходимо... — медленно повторил Суворин. Теперь он начинал понимать. Он посмотрел в холодные серые глаза майора, затем на двух других милиционеров, только что закончивших разгрузку джипа. — Так что это такое? Эскадрон смерти? Обстановочка здесь у вас, как в Южной Америке?

Кретов начал складывать карту.

— Нам нужно двигаться немедленно.

— Я должен поговорить с Москвой.

— Мы уже поговорили с Москвой.

— Мне нужно поговорить с Москвой, и если вы вздумаете уехать без меня, то, заверяю вас, следующие несколько лет вы будете строить в тайге посадочные площадки для вертолетов.

— Не думаю.

— Если дело дойдет до схватки между СВР и МВД, то запомните: СВР победит играючи. — Суворин повернулся и поклонился Сафоновой. — Спасибо за помощь. — Потом кивнул Корфу, который следил за происходящим с выпученными глазами. — Пожалуйста, отвезите ее домой. Вы все сделали правильно.

— Я говорила им, — вдруг сказала женщина. — Я говорила им, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Возможно, вы правы, — сказал Суворин. — Лейтенант, поезжайте, — велел он Корфу. — Где тут у вас телефон?

О'Брайен настоял на том, чтобы снять сюжет минут на двадцать. Языком жестов он уговорил русского запаковать свои реликвии, снова их вынуть, держа каждый предмет перед камерой и объясняя, что это такое. («Его книга», «Его фотография», «Его волосы».

Каждую вещь он целовал и выкладывал на алтарь.) Затем О'Брайен показал ему, как сесть за стол, велел закурить трубку и читать дневник Анны Сафоновой. («Помнишь исторические слова товарища Сталина, сказанные Горькому: «Задача пролетарского государства — производить инженеров человеческих душ...»)

— Потрясающе, — сказал О'Брайен, двигаясь вокруг него с камерой. — Фантастика. Это же фантастика, Непредсказуемый!

— Отнюдь нет, — отозвался Келсо. — Это дешевый цирк.

— Задайте ему пару вопросов, Непредсказуемый.

— И не подумаю.

— Да будет вам, хотя бы спросите, что он думает о новой России.

— Нет.

— Два вопроса, и мы сваливаем отсюда. Обещаю вам.

Келсо не решался. Русский смотрел на него, поглаживая усы мундштуком трубки. У него были некрупные пожелтевшие зубы. Нижний край усов — слегка влажный от слюны.

— Мой коллега хотел бы узнать, слышали ли вы о тех больших переменах, которые свершились в России, и что вы об этом думаете.

Мгновение тот молчал. Потом повернулся и посмотрел прямо в объектив.

— История старой России состояла в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били, потому что это было доходно и сходило безнаказанно. Таков уже закон эксплуататоров — бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб — значит, ты неправ, стало быть, тебя можно бить и порабощать.

Он откинулся назад, прикрыв глаза, посасывая трубку. О'Брайен с камерой в руках стоял за спиной Келсо. Он прикоснулся к его плечу, прося задать еще один вопрос.