Архангел

Им потребовалось не меньше часа, чтобы достичь кольцевой автодороги, но вскоре наконец поток машин начал редеть, монотонные кварталы жилых домов и фабричные трубы остались позади, и внезапно они вырвались на простор — на ровную и открытую местность с серо-зелеными полями, гигантскими опорами линий электропередач и бескрайним небом — канзасским, уточнил О'Брайен. Прошло уже десять лет с тех пор, как Келсо ехал на север по этой дороге — трассе М8. Деревенские церкви, которые после революции использовались как зернохранилища, были одеты в деревянные леса: шла реставрация. Около Двориков золотой купол вобрал в себя скудный вечерний свет и сиял на горизонте, как осенний костер.

О'Брайен был в своей стихии.

— На шоссе, — повторял он снова и снова, — вырвавшись из города, испытываешь необыкновенное ощущение, не правда ли? Ну просто великолепное. — Он вел машину со скоростью сто километров в час, болтая без умолку; одну руку держал на руле, а другой отбивал такт року, что несся из динамиков. — Ну просто великолепное...

Мешочек с тетрадью лежал на заднем сиденье, завернутый в целлофановый пакет. Рядом громоздилось необычное оборудование и запасы провизии, два спальных мешка, теплое нижнее белье («У вас есть такое белье, Непредсказуемый? Обязательно достаньте себе такое!»), две непромокаемые куртки на меховой подкладке, две пары сапог: резиновые и армейские, обыкновенные бинокли, бинокли ночного видения, лопата, компас, пластиковые баллоны с водой, таблетки для очистки воды, две упаковки пива «Будвайзер» по шесть банок в каждой, коробка шоколада «Хершиз», два термоса с кофе, пакеты с лапшой быстрого приготовления, фонарь, походный чайник, который можно подключить к розетке прикуривателя, — на этом Келсо сбился со счета.

В заднем отсеке «тойоты» стояли канистры и четыре жестких кейса с маркой Спутниковой службы новостей, содержимое которых О'Брайен перечислил с профессиональной гордостью: миниатюрная цифровая видеокамера, спутниковый телефон «Инмарсат», портативный монтажный аппарат DVC-PRO, а также видеонакопитель и передатчик Toko. Общая стоимость этих четырех аппаратов, сказал он, составляет сто двадцать тысяч долларов.

— Вам знакомо такое понятие — путешествовать налегке? — спросил Келсо.

— Налегке? — усмехнулся О'Брайен. — Легче не бывает. С этими четырьмя кейсами я могу сделать то, на что обычно требовалось шесть ребят и целый грузовик аппаратуры. Если в машине и есть что-нибудь лишнее, так это вы, дружище.

— Взять меня — это была ваша идея.

Но О'Брайен его не слушал. Благодаря этим четырем кейсам весь мир лежал у его ног. Голод в Африке. Геноцид в Руанде. Бомба в северо-ирландской деревне, взрыв которой ему удалось запечатлеть на пленке (за этот сюжет он был удостоен премии). Массовые захоронения в Боснии. Управляемые ракеты в Багдаде, летящие вдоль улиц на уровне крыш — влево, вправо, еще правее, будьте добры, не подскажете дорогу к президентскому дворцу? И затем, конечно, Чечня. Вся беда с Чечней...

Ты предвестник беды, думал Келсо. Ты кружишь над миром, как стервятник, и где бы ты ни приземлился, всюду голод, смерть и разрушение; в более ранние и не столь легковерные времена люди собрались бы, завидев твое приближение, и погнали бы тебя прочь камнями.

... беда с Чечней, говорил О'Брайен, в том, что вся заваруха кончилась, когда он приехал, а потому он застрял на время в Москве. Оказалось, что это действительно опасный город.

— В любой момент готов отправиться в Сараево, — заключил он.

— Сколько вы рассчитываете задержаться в Москве?

— Недолго. До следующих президентских выборов. Вот будет потеха!

Потеха?

— И куда потом?

— Кто знает? Почему вы спрашиваете?

— Просто хочу знать, от каких мест мне нужно держаться подальше.

О'Брайен расхохотался и надавил педаль газа. Стрелка спидометра скакнула к ста двадцати.

Так продолжалось, пока день не сменился сумерками. О'Брайен трещал без умолку. (Боже, умеет ли он вообще молчать?) В Ростове Великом дорога бежала вдоль большого озера. Лодки, поставленные на прикол и накрытые брезентом на зиму, выстроились вдоль причала, совсем рядом с ветхими деревянными избами. Далеко на озере виднелся одинокий парусник с фонарем на корме. Келсо смотрел, как он дрожит на ветру, медленно приближаясь к берегу, и с тревогой чувствовал наступление ночи.

Он почти физически ощущал у себя за спиной сталинские бумаги; казалось, и Генсек находится здесь, в машине. Он беспокоился о Зинаиде. Хотелось выпить или хотя бы закурить, но О'Брайен заранее объявил «тойоту» зоной, свободной от табачного дыма.