Аксенов

Е.П.: Но в то же время он переделал слова известной комсомольской песни «Солнцу и ветру навстречу». У него в каком-то тексте, опубликованном, кстати, еще в СССР, комсомольцы идут, не «расправив упрямые плечи», как в каноническом тексте, а как-то так гадковато — «расправивши жирные плечи».

А.К.: Ну, не без этого, не без иронии. Но с комсомольцами Вася никогда не враждовал насмерть. Скажу тебе почему. Потому что в шестидесятые годы — тут я должен встать на Васину позицию просто из объективности, — в шестидесятые годы такие комсомольцы, которых он описывает в «Кесаревом свечении» и «Редких землях», играли, как принято выражаться, прогрессивную роль. С ними можно было иметь дело. Более того: с ними необходимо было иметь дело, потому что больше иметь дело было не с кем. Я тогда занимался постоянно организацией джазовых фестивалей, какой-то еще хреновиной — с кем я имел дело? У нас был свой человек в райкоме комсомола, который был за нас. В Москве все было под эгидой комсомола — и все молодежные кафе, и все васины встречи с читателями кто организовывал? Комсомол!

Е.П.: Ну, знаешь, тут между нами разница очень сильная. Ты с комсомольцами фестивали затевал, а меня, молодого геолога, воспитали алданские бичи с их образной народной пословицей: «Хулиганом назвать тебя мало! Комсомолец ты, греб твою мать!» Черти — они и есть черти! Это я не в осуждение ни тебе, ни Василию Павловичу, разумеется.

А.К.: Да, жизнь тогда была устроена так, что даже Василий Павлович Аксенов, знаменитейший писатель, был вынужден общаться с комсомолом. С лучшими в комсомоле — с такими, как уже множество раз помянутый Лен Карпинский, например. Он действительно был изумительным человеком, я его знал уже в пору его постдиссидентства, в перестройку, и до сих пор вспоминаю с нежностью.

Е.П.: Что-то когда говорят о лучших в комсомоле, то никого, кроме Лена Карпинского, не называют. Он единственный, что ли, был порядочный на весь комсомол?

А.К.: Наверняка были и другие ребята, которых мы не знали. Которые тайно или явно помогали Васе. Например, поехать в новосибирский Академгородок, после чего появился роман «Золотая наша Железка», который был напечатан в Москве только уже при «свободе».

Е.П.: Знаменитый культуртрегер-диссидент Александр Глезер начинал свою бурную деятельность, которая в СССР закончилась для него фельетоном «Человек с двойным дном» и эмиграцией, в комсомольском кафе «Аэлита».

А.К.: Совершенно верно! Кафе «Молодежное», «Синяя птица» — это места, где мы встречались и где всегда было хорошо.

Е.П.: Ярый, можно сказать, антисоветчик поэт Юрий Карабчиевский, участник «МетрОполя», мой друг, сильно смутился, когда я ему сказал, что обнаружил в старой «Юности» шестидесятых его первую публикацию.

А.К.: И я, который с комсомольцами общался по джазовым делам, одновременно, прости меня, Господи, их ненавидел лютой ненавистью. Знаешь за что? Именно за то, что они и такие, и такие, и нашим, и вашим. Поэтому меня трясло при чтении романа Василия Павловича Аксенова «Редкие земли», где фигурируют прогрессивные бывшие комсомольцы, которые «пилят бабки» в условиях «неокрепшей демократии». Комсомол, как социальная категория, закончился, а Вася решил его продлить. Поэтому он всех этих жуликов, снюхавшихся друг с другом еще в комсомоле, воспринимает как тех самых прогрессивных ребят из ЦК комсомола, которые ему помогали. Мне это не годится, поэтому мы на комсомольских романах с Васей разошлись. Не на их литературном качестве — роман «Кесарево свечение», я считаю, написан просто здорово, «Москва КваКва» — хулигански смешно, «Редкие земли» — местами чрезвычайно выразительно. Но мы разошлись. Для меня комсомольцы, что и для вас, Евгений Анатольевич, как вы изволили выразиться, — черти, бесы, бесенята, нечистая сила.

Е.П.: Нечистая сила — это скорее даже не метафора, а реальность. У меня на родине в Красноярске, как тебе известно, есть скалы под названием Столбы, где всегда собиралась вольница — что при царе-батюшке, что при коммунистах. Пели под гитару, самиздат друг другу передавали, обсуждали, «доживет ли Советский Союз до 1984 года». И я был свидетелем, как комса их громила, жгла их самодельные избушки, обливая бензином. Я видел, как из здания горкома комсомола, как по свистку, выскочили крепкие молодые люди, расселись в приготовленные трехколесные мотоциклы и покатили со страшной скоростью в сторону Столбов. Там потом был настоящий бой весь день, потому что столбисты тоже были не лыком шиты, прямо нужно сказать. Но превосходящие силы фашистских коммунистических чертей победили.