Аксенов

Е.П.: А вот я тебе хочу задать не бытовой, а литературный вопрос. У Аксенова в сочинениях присутствует образ тещи — генерала бронетанковых войск. Как-то это может быть связано с Кирой и Голдой Меир?

А.К.: С Кирой не знаю, а с Голдой Меир — почему бы нет? Женщина — генерал бронетанковых войск, этот уровень, условно говоря, вполне мог быть вхож в эти околокремлевскоцэковские круги, где и вращалась Голда Меир.

Е.П.: Все понял. Ответ имеем. Я-то Киру, можно сказать, практически не знал, а если и знал в какой-то малой степени, то не думаю, чтобы она обо мне была хорошего мнения, если вообще меня запомнила. Я знал ее в тот момент, когда их с Васей брак распадался, если уже не распался. Ты с ними познакомился в семьдесят третьем?

А.К.: В семьдесят втором.

Е.П.: Вот. А я только в семьдесят восьмом. Поэтому давай лучше про вторую и последнюю жену Василия, его вдову Майю Аксенову, тогда известнейшую московскую красавицу, вдову Романа Кармена, носившую девичью фамилию Овчинникова.

А.К.: Извини, сначала ее звали Майя Змеул, лишь потом Овчинникова. Кстати, мне почему-то кажется, что по документам она никогда не была Кармен или Аксеновой, а всегда оставалась, непонятно почему, Овчинниковой.

Е.П.: Извини, но как-то вяло у нас сегодня беседа идет. Боимся мы, что ли, чего? Зачем-то принялись излагать анкетные данные двух Васиных жен…

А.К.: Тут не боязнь, а деликатность.

Е.П.: Ну да. Женщины — материя тонкая, а где тонко, там и рвется. И уж ни в коем случае не следует нам касаться интимных сторон Васиной жизни, его романов, которые не на бумаге, а в жизни. Слишком все еще рядом, не остыло. Да он и сам в этом смысле был очень скрытным человеком. Я, например, какие-то вещи этого толка узнал о нем только после его смерти.

А.К.: Верно. У нас разговор должен быть не про это. Мы должны понять, почему Аксенова любили все женщины с высшим образованием в Советском Союзе (Российской Федерации). Вот о чем мы должны говорить.

Е.П.: Все без исключения?

А.К.: Нет. Все с высшим образованием. Ну, девяносто девять процентов.

Е.П.: Ну почему сразу с высшим образованием? Ты бы еще ляпнул «с высшим техническим».

А.К.: С техническим высшим образованием процент поклонниц писателя Аксенова был еще выше.

Е.П.: Что за чушь? Какое отношение имеет к женщинам образование? И как оно может влиять на их восприятие текстов и личности В. П. Аксенова?

А.К.: Ну, Жень, ты меня изумляешь. Ты… У тебя уже не только борода седая — ты сам весь седой и не понимаешь, что образование — это как бы одна из составляющих вообще статуса женщины. Ну, не образование, а ее культурно… культурно-образовательный уровень.

Е.П.: Что-то ты юлишь, виляешь. То говорил про высшее образование. Теперь толкуешь про какой-то, видите ли, «культурно-образовательный уровень».

А.К.: Я же сказал «с высшим образованием» как бы… как бы в шутку, как бы иронически.

Е.П.: Хорошо. Писательскую иронию А. Кабакова засчитываем. Но ставим прямой вопрос: могла ли полюбить Василия Павловича абсолютно неграмотная, к примеру, женщина?

А.К.: Не исключаю в биографии Василия Павловича Аксенова, особенно в ранней его молодости, недолгое, но взаимное увлечением им со стороны… ну, какой-нибудь там буфетчицы, умеющей лишь считать и обсчитывать. Мимо которой проезжает московский пижон.

Е.П.: Как в песне на слова поэта Николая Некрасова «Что ты жадно глядишь на дорогу»…

А.К.: Либо какой-нибудь гостиничной дамы. Не исключаю, не исключаю. Хотя это и нарушает мою стройную концепцию о поклонницах Аксенова с высшим образованием.

Е.П.: Это хорошо, что ты признаешься в своих ошибках. Но я скажу, что и здесь, пожалуй, молодой писатель Василий всего лишь изучал жизнь, как всегда рекомендовали партия и правительство всем молодым писателям. Вспомни его ранний рассказ «Катапульта»: с каким знанием дела воспроизведена там психология золотозубой официантки. Огромный диапазон — от нежности, хитрого женского ума до прямой вульгарности. А, извини меня, дивные женские образы в «Затоваренной бочкотаре»?

А.К.: Тут мы с тобой невольно касаемся краешком темы «Русскость Аксенова». Приятно, что этот московско-лондонско-парижско-нью-йоркский пижон был вполне не чужд русской народной психологии и русской народной бабы.