Аксенов

А.К.: То есть никаких отношений у Аксенова с Горбачевым не было. Ни до эмиграции, ни после. Ведь когда Вася снова появился в Москве, Горбачева Ельцин уже задвинул. А вот Ельцина, насколько я могу судить, Аксенов очень поддерживал. Он ведь несколько раз писал и говорил, что вот в эти дни августа девяносто первого года, когда был путч, Богородица покрыла Россию Своим Покровом. То есть он ельцинский бунт против советской власти полностью одобрил, поддержал и счел святым.

Е.П.: Совершенно верно. Смотри соответствующие сцены в романе «Новый сладостный стиль».

А.К.: И я даже не пойму, что именно его попутало связаться с Березовским. Ведь он до этого к Ельцину относился очень даже одобрительно.

Е.П.: А Березовский до этого тоже к Ельцину относился, как ты выражаешься, «очень даже одобрительно», и тот к нему — адекватно. Здесь, боюсь, смелости-то у нас хватит рассуждать, а информации не хватит.

А.К.: Ошибаешься. Тут как раз информация в моих руках. Вася ведь советовался со мной — сотрудничать ему с Березовским или нет. Это была странная история. Он как раз из Штатов прилетел, позвонил мне из аэропорта и попросил о немедленной встрече. Мы устроились в одном из любимых его заведений — ресторане «Шатры» на Чистых прудах, и он начал свою «исповедь Аксенова» о том, что Березовский предлагает ему альянс, что, дескать, я по этому поводу думаю. Я тогда сказал: «Вася, знаешь, ты все-таки живешь там, а я живу здесь. Входить в какие бы то ни было политические союзы я бы тебе не советовал». Он покивал, покивал и — вошел.

Е.П.: Вот интересно! Мне он об этом также рассказал, но уже не советовался.

А.К.: Ну он и меня-то спрашивал как осведомленного журналиста, а не как товарища или коллегу.

Е.П.: А меня он тоже весьма таинственно вызвал по телефону, и мы с ним сели в гнусненьком кафе кинотеатра «Иллюзион». И он о своем альянсе с Березовским сообщил мне как об уже свершившемся факте. Думаю, что он воспринимал Березовского как человека Ельцина, полагая, что Березовский, продолжая дело Ельцина по линии демократии, придумал такой замечательный проект с какими-то там народным телевидением и Общественным Советом, состоящим из уважаемых людей.

А.К.: Увы, но в это время Березовский уже вовсю оппонировал Ельцину.

Е.П.: Да? Значит, я все забыл. Меня, впрочем, и тогда это не сильно интересовало. Но я думаю, Васе показалось в тот момент, что Ельцин это… подустал насаждать в стране демократию, как Екатерина II — картошку, и Березовский решил прийти к нему на помощь. А Вася — на помощь Березовскому. Как в русской сказке «Репка»…

А.К.: За такие сказки…

Е.П.: Жаль, что мы уже не можем сейчас Васю спросить, что ему тогда почудилось. Может, то, что враги хотят поссорить Ельцина и Березовского, а интеллигенция тут как тут придет на помощь, и демократия вновь воссияет, как начищенный сапог? Ладно, давай потом вернемся к этой теме. Борис Абрамович все-таки не был начальником страны. По крайней мере формально.

А.К.: Тут на Васином скорбном пути возникает фигура Путина. Путин — последний начальник российской страны, с которым он общался.

Е.П.: Неправда ваша, дяденька! А нынешний президент — Дмитрий Анатольевич Медведев?

А.К.: Вася Медведева уже не застал.

Е.П.: Здравствуйте! А с кем мы были на ужине в ЦДЛ в 2007 году, когда Медведеву было подарено американское русское издание альманаха «МетрОполь»?

А.К.: Тогда Медведев был еще не начальник страны, а всего лишь ее вице-премьер. Он президентом стал, когда Вася уже балансировал между жизнью и смертью в больнице имени Бурденко.

Е.П.: Ну Вася же с ним разговаривал тогда, в 2007-м. Мы сидели за круглым столом в бывшем писательском парткоме, в ЦДЛ…

А.К.: Это ничего не значит, потому что Аксенов общался, говорю тебе, не с президентом Медведевым, а с вице-премьером. И не мог он стопроцентно знать, что тот президентом станет, хотя такие слухи тогда по Москве уже гуляли, что Медведев — будущий президент.

Е.П.: Тут позволь с тобой поспорить. Вот смотри, если вот ты, например, станешь в 2012 году президентом, разве кто-нибудь посмеет утверждать, что я с тобой не общался?

А.К.: С президентом Кабаковым не общался, с литератором — да.