Я, Мона Лиза

Когда мы дошли до места, Микеланджело распахнул двери. Джованни неторопливо и спокойно отдавал распоряжения двум слугам, куда нести упакованные сундуки. Только когда он поднял на нас глаза, я увидела, что он нервничает, но голос его звучал ровно.

— В чем дело? — раздраженно, почти враждебно, спросил он. Видимо, ему не понравилось, что его перебили.

— Вы должны позаботиться о мадонне Лизе, — отрывисто ответил Микеланджело с явной неприязнью. — Вы обещали брату. С вами ей будет безопаснее, чем со мной.

— Ах да. — Щелкнув пальцами, Джованни отпустил слуг, побагровевших от тяжелой ноши. — Разумеется.

Микеланджело повернулся ко мне.

— Молю Бога, чтобы мы встретились вновь, при лучших обстоятельствах. — Сказав это, он поспешно ушел.

Джованни выглядел безукоризненно в алой сутане и красной бархатной шапочке, он был тщательно выбрит и ухожен, словно готовился к встрече с высокородным гостем. Со мной он притворяться не стал — был слишком расстроен, а может быть, и напуган. Кардинал зло уставился на меня — я была помехой, ошибкой.

— Ступайте складывать вещи, — сказал он. — Я пошлю Лауру помочь вам.

Я ни на секунду не поверила ему. Просто показала на свое одеяние.

— Других вещей у меня нет. Это все, что я привезла с собой.

Что было правдой, если не считать то невзрачное коричневое платье, которое я носила по настоянию отца и от которого теперь с радостью избавилась.

— Тогда идите к себе. — Кардинал смерил меня внимательным взглядом, после чего добавил: — Послушайте, это всего лишь попытка нескольких приоров разжечь бунт. Если нам повезет, мои братья, — он запнулся, прежде чем произнести последние два слова; я знаю, у него чуть не вырвалось: «Джулиано», — сумеют всех успокоить. А я пока поеду помочь им. — Он тяжело вздохнул, словно смиряясь с необходимостью проявить милосердие. — Не волнуйтесь, я не оставлю вас здесь одну.

— Благодарю, — пробормотала я.

— Ступайте. Я велю Лауре посидеть с вами.

Я пересекла дворец и вернулась в спальню Лоренцо. Не в силах удержаться, я долго выглядывала из открытого окна, выхолодив всю комнату, несмотря на жарко растопленный камин. На улице сгустилась тьма, вдалеке замигали факелы. Они двигались с запада. От Сан-Марко по направлению к виа Ларга. Те, кто держал их над головой, вновь и вновь выкрикивали:

— Palle! Palle! Palle!

Я разглядывала неясные фигуры, выплывавшие из темноты. Большинство передвигались верхом, и только немногие шли пешком; это была знать со своими слугами, друзьями и родственниками из домов на виа Ларга, окружавших дворец Медичи. Факелы в их руках бросали отблески на чудесные мечи, золотые цепи и драгоценные камни. Подошедшие заняли свои места рядом с людьми, охранявшими вход во дворец Медичи.

— Palle! Palle!

А с противоположной стороны, от площади Синьории, слышался другой крик: «Popolo е liberta!» Постепенно он становился все громче: к дворцу приближались темные фигуры, почти неразличимые в свете пылающих тряпок, намотанных на длинные палки или метлы.

— Abbasso le palle! Смерть Медичи!

Улица ощерилась зубастыми вилами, наконечниками искривленных копий, заостренными деревянными дубинками.

Прежде чем эти две силы сошлись, ряды сторонников Медичи пополнились новым отрядом. Я из своего окна не могла разглядеть лица — мне не было видно лица даже того всадника, который высоко держал фонарь. Но я узнала его алое одеяние, широкие плечи, внушительную осанку: это медленно выехал Джованни в окружении вооруженных людей.

— Palle! — выкрикнул он своим звучным голосом. — Добрые жители Флоренции, послушайте меня!

Но добрые жители Флоренции слушать не стали. Из толпы полетел камень и ударил в плечо черного скакуна, на котором восседал Джованни. Конь вздыбился, но Джованни удалось его успокоить. Кардинал принял решение: вместо того чтобы вступить в открытый бой с врагами, он со своим отрядом предпочел поскакать на север, выбрав узкую улочку.

Мне оставалось только молиться, что он все еще не отказался от намерения явиться на площадь.

Когда Джованни со своими людьми скрылся из виду, озлобленные горожане пошли в наступление. Казалось, им нет числа. Вглядываясь в плохо освещенную толпу, я не видела, где она заканчивается. Вскоре к пешим бунтовщикам присоединились противники Медичи побогаче — они были на лошадях, держали в руках булавы, крепкие копья, мечи, турецкие кривые сабли.

Сторонники Медичи, поняв, что уступают противнику в численности, поспешно разъехались, предоставив дворцовой охране самой вести бой.