Я, Мона Лиза

ЧАСТЬ II

ЛИЗА

XI

Я всегда буду помнить тот день, когда мама рассказала мне историю убийства Джулиано де Медичи.

Произошло это декабрьским днем через тринадцать с половиной лет после события. Мне тогда было двенадцать. Я впервые в жизни оказалась внутри великого собора и, запрокинув голову, любовалась великолепным куполом Брунеллески, пока моя мама, молитвенно сложив руки, шепотом рассказывала мне мрачную историю.

Середина недели, утренняя месса давно закончилась. В этот час собор был безлюден, если не считать всхлипывающую вдову, что стояла на коленях у самого выхода, да священника, менявшего сгоревшие свечки на алтарном канделябре. Мы с мамой остановились прямо перед главным алтарем, где когда-то произошло убийство. Я любила слушать рассказы о приключениях и тут же нарисовала в своем воображении картину: молодой Лоренцо де Медичи с мечом наперевес взбегает на хоры и мчится мимо священников туда, где безопасно.

Я повернулась, чтобы взглянуть на маму, Лукрецию, и потянула ее за вышитый парчовый рукав. Она была темноволосая, темноглазая, с такой безукоризненной кожей, что невольно вызывала мою зависть; она же сама, видимо, не сознавала, насколько прекрасна. Мама любила жаловаться на упрямые волосы, не желавшие завиваться, на слишком смуглую кожу и как будто не хотела замечать хрупкость фигуры, изящество рук, хорошие ноги и зубы. Я была не по годам развита, крупнее, чем она, с грубыми, тусклыми каштановыми волосами и не слишком гладкой кожей.

— Что случилось после того, как Лоренцо убежал? — прошептала я. — Что стало с Джулиано?

Глаза мамы наполнились слезами, она была, как часто повторял отец, слишком чувствительна, и расплакаться ей ничего не стоило.

— Он умер от ужасных ран. Флоренция обезумела, каждый жаждал крови. Потом начались казни заговорщиков… — Она вздрогнула от воспоминания, не в силах договорить до конца.

Дзалумма, стоявшая по другую руку от матери, перегнулась через нее и предостерегающе посмотрела на меня.

— Кто-нибудь пытался помочь Джулиано? — спросила я. — Или он уже был мертв? Я бы, по крайней мере, подошла к нему посмотреть — вдруг он еще дышит.

— Тихо, — цыкнула на меня Дзалумма. — Разве не видишь, что она расстроена?

Рабыня разволновалась не напрасно. Моя мама была больна, а волнение только усугубляло ее состояние.

— Она сама решила рассказать мне эту историю, — возразила я. — Я ни о чем не просила.

— Тихо! — приказала Дзалумма.

Я была упряма, но она еще упрямее. Рабыня взяла маму за локоть и мягко обратилась к ней:

— Мадонна, пора идти. Вы должны вернуться домой, прежде чем вас хватятся.

Она имела в виду моего отца, который в тот день, как, впрочем, и во все остальные, занимался своим делом. Он пришел бы в ужас, если бы, вернувшись домой, не нашел жену. Сегодня, впервые за много лет, мама осмелилась надолго покинуть дом и уехать так далеко.

Мы давно уже втайне готовились к этой прогулке. Я до сих пор не бывала в Дуомо, хотя выросла, глядя на его огромный кирпичный купол с противоположного берега Арно, где стоял наш дом на виа Маджио. Всю свою жизнь я ходила в нашу местную церковь Санто-Спирито и считала это здание с классическими колоннами и арками из бледно-серого камня великолепным. Наш главный алтарь тоже находился прямо под куполом, сконструированным великим Брунеллески, его последним детищем. Санто-Спирито с ее многоугольными алтарями казалась мне невероятно пышной и огромной церковью — до тех пор, пока я не очутилась внутри грандиозного собора. Купол поражал воображение. Глядя на него, я поняла, почему, когда его только сконструировали, люди неохотно становились под ним. Я также поняла, почему некоторые, услышав крики в тот день, когда убивали Джулиано, бросились к выходу: они подумали, что огромный купол начал рушиться.

То, что такое объемное сооружение находилось на огромной высоте без видимых опор, казалось чудом.

Мама привела меня на Соборную площадь не просто полюбоваться куполом, а утолить мою жажду прекрасного, а заодно и свою. Родившись в знатной семье, она получила хорошее образование, читала на итальянском и латыни (по ее настоянию и меня обучили обоим языкам) и обожала поэзию. Она прекрасно знала все культурные сокровища города и очень мучилась оттого, что болезнь не позволяет ей разделить эти знания со мной. Поэтому, когда ярким декабрьским днем представилась возможность, мы взяли карету и, проехав по Старому мосту, Понте Веккио, направились в сердце Флоренции.