В однообразно пугливой толпе вдруг выделился господин довольно приличного роста. Он не строил испуганных физиономий, не отворачивался, а напротив, встал в «ногах», осмотрел торс, что-то заметил, пригляделся внимательно, качнул головой и стал уходить, поглядывая на тело. Но дорогу ему преградили.
– Кажется, признали, не так ли? – Ванзаров подошел к помощнику, сработавшему преградой.
– С кем имею честь? – спросил господин без всякого испуга.
Коллежский советник представился. Посетитель сказал, что ему очень приятно, назвал себя Аристархом Петровичем Звягинцевым и протянул визитную карточку. На дорогом тисненом картоне значилось, что он доктор медицины, специалист по нервным болезням, а также загадочные слова: «Электролечебница, лечение светом, током Арсонваля, синим светом, световыми ваннами».
– Так вам знакомо тело? – напомнил Ванзаров.
– Полной уверенности нет, хотя думаю, он был моим пациентом.
– Как узнали?
– Вон там, около подмышки, две красные точки. Это следы моего метода лечения электрическим разрядом. Замечу, новейшего метода.
– В чем заключатся метод?
– Пользуясь атласом китайской медицины, нахожу особые точки, закрепляю электроды и даю разряд тока.
– От каких же болезней лечат такой пыткой? – спросил Родион Георгиевич.
Звягинцев несколько замялся, но ответил:
– Метод новый, еще рано говорить о результатах…
– Все же я настаиваю.
– Мужеложество, – понизив голос, таинственно сообщил Аристарх Петрович.
Растрепанная бородка и слегка кривоватый нос могли вызвать неприязнь. Но сумасшедшим доктор явно не выглядел. И потому Ванзаров спросил без тени улыбки:
– Сколько раз испытывали этот метод?
– Лишь один…
– Любите ходить на опознание трупов, господин Звягинцев?
– Ну, что вы… – Доктор улыбнулся застенчиво. – Просто случайность. В «Новом времени» публикуется объявление моей клиники, я заплатил на год вперед. А сегодня открываю номер и нахожу вместо, прошу прощения, моей рекламы, объявление о публичном опознании. Ну, я понял, что дело общественно важное, и претензии газете предъявлять не стал. А самому вдруг стало любопытно, дай, думаю, схожу. И вот я здесь, господа!
Даже ротмистр ослабил бдительность. Настолько Звягинцев располагал и очаровывал. Детская открытость в наше время стала редкостью. И как подобный одуванчик лечит мужеложество?
Родион Георгиевич вынул из-за пазухи мятый снимок, закрыл подушечкой большого пальца князю голову и предъявил:
– Посмотрите внимательно, не этот ли юнофа? Звягинцев нацепил очки, прикрыл один глаз и сообщил:
– Лицо вроде знакомо, но, право, боюсь ошибиться… Это они в «живые картины» играют? Как забавно!
Августа 8 дня, в то же время, +20° С.
Михайловский сквер рядом с музеем
императора Александра III
Развлечений в постовой службе мало. Покажешь власть низшему сословью, погоняешь мелких хулиганов, отчитаешь извозчика, и только. А обязанностей! Честь отдавать – намахаешься всякому встречному и поперечному в погонах. Чуть забылся – сразу норовят во фрунт поставить и отчитать.
Но Петр Воскобойников не жаловался. В чине фельдфебеля перевелся он из пехотного полка в младшие городовые, чтоб не сложить голову на сопках Манчжурии. И теперь тянул лямку не в окопе, а на кольце конки, огибавшей садик.
От безделья и распалявшегося солнцепека Воскобойников разомлел, но держать пост оставалось еще часов шесть. Население столицы спешило по своим делам, садилось в империал, прогуливалось, и чинить правонарушения, как назло, не изволило. Городовой откровенно заскучал. И перевязь с шашкой поправил, и кобуру с наганом пристроил по ремню, и мундир огладил, и даже белые перчатки поднатянул.
Тут его окликнули.
На рельсах стоял неприметный господин, что-то рассматривая в кустах.
– Городовой, ко мне! – сказал он тоном, не терпящим возражений.
И хоть одет был в штатское, Воскобойников нутром почуял: незнакомец может отдавать приказы. Придерживая шашку, страж порядка подбежал к кустам.
– Это что? – спросил господин, раздвигая ветки тростью.
Воскобойников нагнулся. В траве виднелся какой-то длинный предмет, завернутый в грязную тряпицу. От него шел слабый, но тревожный запашок. Вот тебе на, не было заботы, так накликал. Теперь набегаешься. Городовой зачем-то встал по «стойке» смирно.