Камуфлет

– Поразительно, как просто! – с легкой досадой сказал Николай Карлович.

– Но это ефе не все! – Родион Георгиевич опять нанес урон природе, оборвав ягодку ежевики. – Господин Берс прилагает героические усилия, мы за день ловим преступника, и тут Менфиков гибнет так, что и не придумаефь – словно на него морок навели. Как такое возможно? Пока нет ответа. Но идем дальфе. Извозчики, которые возят несчастного «чурку», дают фантастические показания: якобы сначала труп сопровождает моя супруга, а потом – Одоленский. Как такое возможно? Оказывается, очень просто. Стоит овладеть гипнозом и показать фотографию нужного лица, как «ванька» с заплетаюфимся языком отбарабанит словесный портрет лучфе филера! Далее…

– Достаточно, – резко оборвал Берс. – Будем заканчивать.

Ванзаров раздавил ягоду, под пальцами брызнул кровавый сок.

– Я только коснулся захватываюфей истории, – укоризненно сказал он. – Впереди столько поразительных открытий. Неужели не интересно?

– Как жаль, что такой ум не с нами, – торжественно и печально произнес коллежский асессор. – Сколько бы вы могли совершить.

– Никак, хороните меня?

Николай Карлович выронил портфель, вытянул руки, как привидение и монотонным голосом стал бубнить:

– Слушай мой голос… слушай только мой голос… Ты слышишь только мой голос… Подчиняйся ему… Тебе тепло… тебе хорошо… Я твой голос… Спать… Спать… Тепло в руках… Ты снова маленький мальчик… Рождество… Елка… Тебе уютно и тепло… Ты будешь жить, но ничего не вспомнишь…

Ванзаров, стоявший до сих пор совершенно прямо, покачнулся, зашатался, подломил колени, шлепнулся задом на траву и свалился ничком в куст.

Берс осторожно приблизился, склонился и, водя над телом руками, монотонно повторял заклинание.

Разразился хруст ломаемых веток, и на аллее показался низенький господин с перетянутой талией. Он вскинул револьвер и почти не целясь, выстрелил. Маленький чиновник рухнул в траву.

А из куста вскочил живой и здоровый Ванзаров и отчаянно закричал:

– Что наделали! Я же приказал ждать! Я почти раскусил его! Николай Карлович захлебывался в собственной крови.

Коллежский советник упал пред ним на колени и бережно повернул лицо к небу.

– Вы признаетесь? – вскричал он.

– Да, я убийца – еле слышно прошептал умирающий. – Прошу вас, позаботьтесь о племяннице, она ничего не знает, бедная Антонина! Это я… Это все я… Я хотел стать Наполеоном, Ницше, великим человеком, а умираю в пыли! Все, что вам нужно, находится в моем портфеле…

Николай Берс вздрогнул всем телом и испустил дух. «Из кустов вышел смиренный Лебедев, печально склонился над телом, даже не пощупав пульса и не проверив дыхание:

– Великий преступник! Но людскому суду более не доступен!

Виноватый Джуранский был недвижим, а Ванзаров в отчаянии рвал на лице усы. И лишь великий и коварный злоумышленник стеклянным взором смотрел в небеса».

Августа 9 дня, около четырех, +18° С.

Бюро судебной экспертизы Врачебного комитета

министерства внутренних дел,

Набережная реки Фонтанки, 16

– Романтически сочинили. Прямо слеза профибает, – сказал Родион Георгиевич, кладя последний лист в стопку и незаметно оправив сбившийся ус. – Смерть со взглядом в небеса – это мечтания в духе страстных приказчиков.

– Галиматья! Дешевая подделка под уголовную книжонку! – раздраженно заявил Аполлон Григорьевич и швырнул непочатую сигарку в колбу с кислотой. – «Смиренный Лебедев»!… Тьфу! Таланта не видно даже в лупу. Такая же дрянь, как тот романчик.

Николай Карлович дернулся ответить обидчикам, но французские цепочки невежливо держали у спинки стула, а локти стреножили рукава собственного пиджака, спущенные и перекрученные узлом. Чиновник, весь перемазанный в пыли, озлобленно рыкнул:

– Дописать не успел, за меня закончат другие. Романчик выйдет, что и Габорио не снилось. Чисто изюм!

На первом листе машинописной рукописи, извлеченной из портфеля, гордо чернело слово «Камуфлет». Ванзаров поднял бумажку к свету, проверяя засечку на изученной букве, и спросил:

– Хоть не люблю изюм, а вот любопытно: чем романчик-то завершится?

– Скоро узнаете! – фыркнул Берс и тут же получил легкий, но ощутимый тычок. Литературной критикой Джуранский занимался быстро и кратко. Роскошный синяк под левый глаз – вот и вся рецензия. Вдогонку – прием джиу-джитсу «захват рукавами». После яростной борьбы в партере на дачной тропинке, разгоряченную натуру требовалось занять ведением протокола немедленно.